Адское Воинство
Шрифт:
— Помню. Это кроссовки его размера. Что дальше?
— Я говорю о шнурках, Данглар. Концы шнурков вымокли в бензине на длину в несколько сантиметров.
— Ну и что?
— Это подростковые кроссовки, с удлиненными шнурками.
— Знаю, у моих ребят такие.
— И как ваши ребята завязывают шнурки на таких кроссовках? Подумайте хорошенько, Данглар.
— Обхватывают ими щиколотку сзади, а потом завязывают спереди.
— Вот именно. Когда-то было модно ходить с развязанными шнурками, а теперь, наоборот, они очень длинные, и их обматывают вокруг ноги, а уж потом делают узел спереди.
— Черт возьми!
— Да. Старик, который давно сошел с дистанции, которому, предположим, лет пятьдесят или шестьдесят, — предположим, один из сыновей Клермон-Брассера — купил подростковые кроссовки. Затянул на них шнурки и просто завязал спереди, как делали в его время. Поэтому концы шнурков тащились по земле и вымокли в бензине. Помните, я велел Мо надеть кроссовки?
— Помню.
— Он завязал шнурки по-своему, обмотал вокруг ноги и стянул узлом спереди. Если бы Мо поджег машину, бензин, конечно, остался бы у него на подошвах. Но не на концах шнурков.
Данглар налил себе вина в только что опустевший стакан.
— Это и есть ваш довод?
— Да, и он дорогого стоит.
— Вы правы. Но ведь вы начали разыгрывать перед нами комедию раньше, чем он надел кроссовки. Вы все знали уже тогда.
— Мо не убийца. Я с самого начала не хотел, чтобы он угодил в мышеловку.
— Кого из сыновей Клермон-Брассера вы подозреваете?
— Кристиана. Он уже в двадцать лет был законченным хладнокровным негодяем.
— Вам будут чинить препятствия. Где бы ни скрывался Мо, его поймают. Это их единственный шанс. Кто приехал за ним на машине?
Адамберг допил вино из стакана и ничего не ответил.
— Яблоко от яблони недалеко падает, — подытожил Данглар и тяжело поднялся с места.
— У нас уже живет один больной голубь, приютим и второго.
— Вы не сможете долго держать его у себя.
— Я и не планирую.
— Замечательно. И как мы будем вести себя дальше?
— Как обычно, — сказал Адамберг, выпутываясь из оленьих рогов. — Первым делом надо составить рапорт. У вас к этому особый талант, Данглар.
В эту минуту зазвонил его мобильник: определившийся номер был ему незнаком. Адамберг взглянул на циферблаты своих часов, которые в среднем показывали двадцать два ноль пять, и нахмурился. Данглар уже принялся сочинять лживый рапорт, с беспокойством думая о том, что из-за своей привычки поддерживать Адамберга в любой ситуации он вслед за комиссаром преступил границы дозволенного.
— Адамберг, — осторожно произнес комиссар.
— Это Луи-Никола Эмери, — глухим голосом сообщил капитан. — Я тебя разбудил?
— Нет. У меня только что сбежал подозреваемый.
— Отлично, — сказал невпопад Эмери.
— Лео умерла?
— Нет, она пока держится. А я вот нет. Адамберг, у меня забирают дела.
— Официально?
— Пока нет. Меня предупредил один коллега из Генеральной инспекции. Приказ будет подписан завтра. Стервятники, сукины дети!
— Мы ведь с вами это предвидели, Эмери. Вас отстраняют от должности или переводят в другой город?
— Временно отстраняют, в ожидании рапорта.
— Ну да, рапорта.
— Стервятники,
— А зачем звонишь?
— Лучше сдохнуть, чем видеть, как капитан из Лизьё возьмет расследование на себя. Даже святая Тереза [5] не задумываясь отдала бы его на растерзание Адскому Воинству.
— Секунду, Эмери.
Адамберг прикрыл трубку рукой и спросил у Данглара:
— Данглар, кто у нас капитан жандармерии в Лизьё?
5
Имеется в виду т. н. святая Тереза из Лизьё (Тереза Мартен, 1873–1897), монахиня, канонизированная в 1923 г. В детстве страдала галлюцинациями. (Прим. перев.)
— Доминик Барфон. Редкая сволочь.
— Что ты хочешь предпринять, Эмери? — спросил Адамберг, вернувшись к разговору.
— Хочу, чтобы этим делом занялся ты. Ведь оно, в конце концов, твое.
— Мое?
— Оно было твоим с самого начала, а по сути, даже еще раньше. С момента, когда ты вышел на Бонвальскую дорогу, не имея об этом деле ни малейшего представления.
— Я просто вышел подышать воздухом. И поесть ежевики.
— Рассказывай сказки кому-нибудь другому. Дело это твое, — не сдавался Эмери. — Если ты им займешься, я смогу втихаря помогать тебе и ты не станешь мне пакостить. А тот сукин сын из Лизьё меня в порошок сотрет.
— Ты из-за него хочешь, чтобы я занялся этим делом?
— Из-за него и еще потому, что дело это — твое, и ничье больше. Адское Воинство встало на твоем пути.
— Не впадай в истерику, Эмери.
— Но это правда. Он скачет в твою сторону.
— Кто «он»?
— Владыка Эллекен.
— Ты ни капельки не веришь во все это. Ты трясешься за свою шкуру.
— Да.
— Извини, Эмери, но ты ведь знаешь, что я не могу взяться за это расследование. Нужен хоть какой-нибудь предлог, а у меня его нет.
— Предлог не понадобится. Мы пустим в ход связи. С моей стороны поможет граф Ордебек. А ты найди кого-нибудь со своей.
— Зачем? Чтобы нарваться на неприятности с легавыми из Лизьё? Мне хватает своих неприятностей, Эмери.
— Но тебя не отстраняют.
— Что ты об этом знаешь? Я же тебе сказал: у меня сбежал подозреваемый. Из моего собственного кабинета, прихватив ствол одного из моих подчиненных.
— Это лишний повод к тому, чтобы добиться успеха в другом деле.
А ведь он прав, подумал Адамберг. Но кто же осмелится выступить против Владыки Адского Воинства?
— Твой сбежавший подозреваемый проходит по делу Клермон-Брассера? — спросил Эмери.
— Точно. Сам видишь, мой корабль дал течь, и надо срочно вычерпывать воду.
— Хочешь пообщаться с наследниками Клермон-Брассера?
— Еще как хочу. Но к ним не подберешься.
— Это ты не подберешься. А граф д’Ордебек — запросто. Знаешь, кому он продал свои сталеплавильные заводы? Антуану Клермону. В пятидесятые годы они вместе служили в Африке и порезвились там как следует. С графом мы друзья. Когда Лео поймала меня за штаны и вытащила из пруда, она еще была его женой.