Адвокат амазонки
Шрифт:
– Вы очень красивы, вне зависимости, есть у вас грудь или нет, – ляпнул я, с ужасом осознавая, что своим безапелляционным, почти детским заявлением ставлю на наших отношениях крест. Она сейчас выгонит меня из палаты, и правильно сделает, потому что я позволил себе лишнее.
Но Вероника внезапно рассмеялась. Ее смех звучал еле слышно, как колокольчик, затерянный в лесу, но в нем отчетливо различались нотки боли и какого-то бесшабашного отчаяния.
– Храни тебя Бог за твои слова, – сказала она, горько усмехаясь. – Как бы я хотела, чтобы мне их сказал не ты...
Мне не нужно было объяснять, кто именно. Вероника по-прежнему ждала своего Ярослава. Но член всевозможных организаций, должно быть, был страшно занят в
В этот момент в дверь постучали. Пришла медсестра со шприцем в руках. Она собиралась сделать инъекцию снотворного и болеутоляющего, распоряжение насчет которой было получено от заведующего. Я бросил на Веронику последний взгляд. Мне следовало уйти. Она выглядела такой усталой, такой заброшенной, что сердце мое сжалось, словно на больничной кровати сейчас лежала знакомая мне, дорогая и близкая женщина, а вовсе не чужая пациентка, с которой я познакомился несколько дней назад.
Я на цыпочках вышел из палаты и направился в ординаторскую. Отыскав в кармане халата визитную карточку Павлина, я позвонил ему. Он снял трубку после десятого гудка.
– Алло? – спросил он не совсем довольно. – Какой такой врач?
Я отчетливо слышал оживленное многоголосье, которое Непомнящий пытался перекричать. Должно быть, он был на каком-то мероприятии, потому что какофония звуков разбивалась на отдельные музыкальные пассажи, чьи-то громкие отрывистые реплики, женский смех.
Сообразив, что звонят из больницы, Ярослав мигом подобрался, и в голосе его зазвучала тревога.
– Что-то случилось? – спросил он. – Какие-нибудь непредвиденные осложнения?
– Нет, анализы пока не готовы, – сказал я. – Но мне кажется, что вы должны приехать. Вероника находится в подавленном состоянии. Ей нужен кто-то из близких друзей.
– Но я сейчас не могу! – ответил он, словно я вел речь о какой-то своей прихоти. – У меня сейчас ответственное мероприятие, и Вероника о нем знает. Я готовился к нему два месяца. Не могу же я просто так все бросить. Разумеется, я появлюсь у нее, как только будет возможность. Передайте это ей. Вероника всегда была понимающей женщиной.
– Она сейчас спит после снотворного.
– Тем более ей сейчас не до визитов, – выразил недовольство он. – Придумайте что-нибудь. Купите ей конфеты, поставьте какой-нибудь диск с мелодрамой. Проявите сообразительность, в конце концов. Не могу же я взять отпуск за свой счет и стать на время ее сиделкой!
Интересно, почему бы и нет? Если, конечно, любишь эту женщину и строишь планы на совместную жизнь... Но Павлин, должно быть, так не рассуждал. Он еще не осознал, что в их жизни произошли важные изменения, которые коснулись не только Вероники, но и его самого. Ярослав смотрел в зеркало и видел того же холеного, себялюбивого мужчину, у которого все идет по плану. У него была интересная и насыщенная жизнь, частью которой с недавних пор стала Вероника Песецкая. До поры до времени с ней было очень удобно быть вместе. Они считались яркой, благополучной парой. Красивые, успешные, самодостаточные, они были хороши как по отдельности, так и вместе. Каждый имел хорошо отлаженный бизнес, деньги и полезные знакомства. Они вращались в кругу известных людей, нередко пересекались на всевозможных светских тусовках. Они не были в тягость друг другу, даже наоборот, каждый из них как бы подсвечивал другого, делал его еще интереснее, ярче. Да и в их профессиональном мире не было места тусклым краскам. Дорогие рестораны, коллекционные вина и богатая публика неплохо уживались с миром длинноногих моделей, модных показов и поздних фуршетов. Они имели полное право считать себя избранными, фаворитами судьбы, и они ими были, пока... Пока Веронику не
Он появился у Вероники на следующий день, как всегда обвешанный свертками с провизией. Стоял чудесный майский день, когда горожане рвутся выехать из города на природу. У Ярослава, похоже, были те же намерения, судя по спортивной белой обуви, легкой плащовке красивого бирюзового цвета и джинсовым брюкам. Он не пожалел времени на беседу с заведующим, а потом направился в палату Песецкой.
Конечно, у меня не было возможности слышать, о чем они говорили. Но не прошло и сорока минут, как Непомнящий пулей вылетел в коридор. Вид при этом у него был до крайности раздраженный. Должно быть, только что между ними произошла ссора. Конечно, я оказался весьма кстати, поскольку идеально подходил на роль мальчика для битья.
– Что у вас за медицина, черт побери! – возмущался он, не пытаясь даже ради приличия смягчить тон.
– У Вероники проблемы? – спросил я озадаченно. Дело в том, что я регулярно справлялся о состоянии Песецкой, имел на руках данные всех ее обследований. Я знал, что пока нет никаких тревожащих данных, а значит, и оснований для паники. Недовольство Непомнящего застало меня врасплох.
– Неужели в этой больнице нет ни одного психотерапевта? Кого-нибудь, кто мог бы оказать необходимую помощь?
– Кому нужен психотерапевт? – спросил я.
– Ну, уж, конечно, не мне! Со мной полный порядок. Но вот состояние Вероники меня всерьез беспокоит. – Он упал на стул в ординаторской. – Она сама на себя не похожа. Видимо, ей нужны седативные средства.
– Она получает все необходимое, – возразил я.
– Да? Тогда откуда эти бесконечные слезы, мелочные упреки? Да если бы вы видели, какой она была раньше. Кремень, а не женщина! Что с ней сталось теперь?
– Вы сами ответили на свой вопрос. Тогда она была здорова, сейчас больна. Причем серьезно больна. Она очень нуждается в поддержке и любви, больше, чем даже в помощи психотерапевта.
– Вот только давайте не будем говорить банальности! – махнул рукой он. – Мы ведь с Вероникой все еще до операции просчитали. Сколько дней она проведет в стационаре, сколько ей потребуется для восстановления. У нас и речи не шло о том, что я заброшу работу и буду сутками сидеть возле ее кровати. Она всегда была такой трезвой, здравомыслящей. А вот теперь слезы... Видите ли, ей показалось, что я собираюсь за город с друзьями.
– Нет ничего проще, – улыбнулся я. – Если вы никуда не собираетесь, то просто проведите этот день с ней. Она будет вам благодарна.
– Мне остаться здесь на целый день? – спросил он недоверчиво.
– Конечно. У Вероники отдельная палата. Вы никому не помешаете.
– Но я не могу остаться здесь! – сказал он возмущенно. Должно быть, он думал, что я над ним издеваюсь. – Это не совсем удобно. Кроме того, Вероника сейчас быстро утомляется. Ей нужен покой.
Его оправдания звучали не совсем убедительно, и я понял бедную Веронику, заподозрившую неладное. Ярослав определенно куда-то спешил. Там, за стенами больницы, кипела жизнь, и он мог общаться со здоровыми, красивыми людьми, не отягощенными мыслями о своих анализах. Здесь же его угнетало все: унылый больничный коридор с группками бледных, лысых, страдающих людей, идущих в столовую со своими ложками и кружками, запах антисептиков и общий туалет в конце коридора.