Адвокат амазонки
Шрифт:
– Подсудимый, вы поддерживаете свое ходатайство о рассмотрении дела судом присяжных? – спрашивала судья, сдвинув очки на переносицу.
– Да, ваша честь! – отвечал Бойко, поднимаясь с места.
Дубровская отметила, что он выглядит спокойным и уверенным, хотя только Бог ведает, что ему это стоит. Но, во всяком случае, у него есть шанс произвести благоприятное впечатление на присяжных. Он – не выжига и не плут, если, конечно, подобные выводы можно делать по внешности. Он не прячет глаза, держится с достоинством, что непросто на скамье подсудимых.
– А почему вы выбрали присяжных? – спросила судья, изучая его так же, как это делала Елизавета. –
– Я не жду от присяжных оправдания, а только надеюсь на их объективность, – глухо сказал Виталий.
Судья переглянулась с прокурором. В ее взгляде сквозила ирония.
– Вот как? – спросила она. – Значит, вы не рассчитываете на объективность профессионального судьи?
– Нет, – четко ответил он. – Именно профессиональный следователь сфабриковал против меня обвинение, профессионал прокурор утвердил обвинительное заключение и направил материалы в суд. Теперь уважаемый профессиональный судья пытается отговорить меня от суда присяжных. В моем деле и так было слишком много профессионалов, пусть теперь свое мнение выскажут любители.
– Мне нужно знать, насколько обдуманно вы принимали решение, – возразила судья. – Может статься, что, увидев кандидатов в присяжные, вы вдруг откажетесь от идеи доверять свою судьбу любителям, но будет поздно. То решение, какое вы примете сейчас, будет окончательным.
– Я это понял.
– Вы консультировались с защитником?
– Да. Мой адвокат Дубровская поддержала меня.
Елизавета, почувствовав на себе взгляд судьи, слегка приподнялась с места и кивнула. Она знала, что по закону судья обязан удостовериться в том, что подсудимый принимает решение взвешенно, руководствуясь здравым смыслом, а не напутствиями сокамерников: «Выбирай присяжных, и оправдание у тебя в шляпе!» Но на практике судьи чаще всего пытаются отговорить подсудимого, стращая непредсказуемостью судей от народа. Суд присяжных – настоящий геморрой для тех, кто боится состязания. А вдруг проиграешь?
– Ваше дело особенное. Вы – врач, – продолжила разговор судья. – Наши люди, в большей своей массе, имеют негативный опыт общения с представителями вашей профессии. У кого-то родственника залечили до смерти, кому-то отказали в необходимой помощи, кому-то нахамили, кого-то обобрали до нитки. Вы готовы принять на себя все их грехи?
– Но почему я должен это делать? – изумился подсудимый.
– Потому что вы – врач, – просто объяснила судья. – К тому же вас обвиняют не в краже и не в нарушении авторских прав, а в убийстве. Причем в убийстве, совершенном чисто медицинским способом. При помощи иглы и лекарства. Как вы думаете, пробудится ли у людей к вам сострадание?
– Но я не совершал убийства!
– Очень может быть, – пожала плечами судья. – Но некоторые врачи совершали. У вас есть возможность смотреть новости и читать газеты? Полюбопытствуйте. Сейчас таких случаев очень много. Так почему вы не один из них? Не боитесь оказаться разменной пешкой?
– Ваша честь! – не выдержала Дубровская, поднимаясь с места. – Мы с моим клиентом обговорили все нюансы защиты и постарались учесть все негативные моменты. Мы считаем, что суд присяжных дает нам шанс. Но если этого не случится и присяжные обвинят невиновного человека, судья всегда сможет их поправить. Ведь это позволяет закон?
Судья кашлянула.
–
– Да! – хором ответили подсудимый и адвокат...
Вечером, после того, как был сервирован нехитрый ужин и все было съедено под монотонное жужжание телевизора, а посуда перемыта и поставлена на полки, Елизавета взялась за клеенчатую тетрадку. Благо Андрей был чем-то занят в кабинете. Она положила себе на колени дневник, а рядом уже раскрытую книгу, чтобы в случае необходимости сделать вид, что читает детектив. Лиза не была еще готова обсуждать вопрос о принятой на себя защите с Андреем. Бог весть, почему он так взъелся на незнакомого ему врача. Несколько раз за последние дни он упоминал вскользь имя Виталия, и каждый раз отзывался о нем весьма нелицеприятно. Может, обвинение, предъявленное хирургу-онкологу, каким-то образом задевало его профессиональную гордость? Чем-то подобным руководствовался и отец Бойко, запрещая дочери видеться с братом. Это было странно, потому что Лизе казалось, что корпоративная этика, а значит, и круговая порука среди врачей, была сильной. Ворон ворону глаз не выклюет.
Вот только Виталия Бойко клевали все, кому не лень. Даже государственный обвинитель, проходя мимо Лизы в судебном коридоре, не удержался и замедлил шаг. «Поздравляю, коллега, – сказал он насмешливо. – Как я понимаю, вам любая грязь нипочем». Это было для нее неожиданно, тем более что Дубровская с этим же прокурором не раз сидела в делах, где к суду привлекались преступные группы, промышлявшие разбоями, вымогательствами и теми же убийствами. Она развернулась к обвинителю, ожидая объяснений, но он только прошел мимо, бросив: «А дельце-то гаденькое!» – и ушел, оставив Лизу в полном недоумении. И вот сейчас, взяв в руки исповедь Виталия, она продолжила чтение, тем более что выбора у нее уже не было. Она все-таки стала защитником врача...
«Получив «благословение» поклонника Песецкой, я приступил к выполнению порученной мне миссии. Откровенно говоря, мне было на него наплевать. Павлин дал мне повод без помех видеться с Вероникой, но как она воспримет вторжение в ее личное пространство? Случай представился мне уже на следующий день.
Проходя по коридору, я увидел, что дверь в платную палату приоткрыта и там кто-то есть. Незваной гостьей, как я и ожидал, оказалась представительница компании «Орто», офис которой находился в здании больницы на первом этаже. Они предлагали людям, перенесшим операции, свою помощь в подборе и приобретении разного рода средств: от бандажей и эластичных бинтов до костылей и инвалидных колясок. Сейчас Веронику посетила одна из самых настойчивых распространительниц продукции компании. Ее резкий голос был слышен даже в коридоре.
– ...Я вам предлагаю отличный компрессионный рукав. Он защитит вашу ручку от травм и перенапряжения.
– Благодарю вас, – слышался спокойный голос Вероники, больше похожий на шелест листвы. – Моя работа не связана с физическими нагрузками. Я – актриса.
– Так вы, наверно, не знаете, зачем вам нужен компрессионный рукав! – обрадовалась женщина. – Я все сейчас объясню, деточка. При ампутации молочной железы, вот как у вас (как же вам все-таки не повезло!), удаляются подмышечные лимфатические узлы, отчего нарушается лимфоток. Появляется угроза лимфостаза – отека руки. Иногда это приводит к слоновости. Вы не сможете даже что-нибудь поднять, а удержать тем более. В то время как наш рукав...