Адвокат под гипнозом
Шрифт:
Он так и стоял перед ней – в шелковом халате, с пеной на щеках, – но ее это нимало не смущало.
– Вам стоит только захотеть, и я выполню любое ваше желание, – говорила женщина. Видимо, к комплекту постельного белья она прилагала и себя. Мозг Роберта, как мощный компьютер, тщательно анализировал полученную информацию. Просканировав лицо дамы, ее масленый взгляд и влажный, приоткрытый, как для поцелуя рот, он было успокоился. Обычная похоть престарелой нимфетки. Могла бы в своем возрасте вести себя и достойнее. Мало есть охотников до дамочек ее возраста, изображающих из себя шаловливых девчонок.
– Мне нужен ваш паспорт, – вдруг жестко объявила она.
– Но мы же с вами договаривались, –
– Ничего не знаю, – заявила она. – Таковы правила. Конечно, я могла бы сделать исключение, если бы вы…
– Вы не получите паспорта. Я съезжаю. Потрудитесь вернуть деньги, – сказал он и хлопнул дверью прямо перед ее носом…
Спать три-четыре часа в сутки, когда тебе всего лишь двадцать три – обычное дело. Ролан до глубокой ночи гулял по улицам, потом, вернувшись домой, смотрел старый итальянский фильм, а теперь, солнечным утром того же дня, он уже встал и был полон сил. Открыв створку гардеробной, он не спеша окинул взглядом полки с одеждой и невольно поморщился. Откуда взялась это отвратительная серо-коричневая гамма? Пиджаки, брюки, галстуки… опять пиджаки. Нет, так не годится. Возможно, так он будет одеваться в солидном возрасте, лет так под пятьдесят. Но пока ему хотелось ярких маек и джинсов. Тем более что в окно светило необыкновенно жаркое летнее солнце! Он еще раз прошелся по вешалкам, пересмотрел все полки и в конце концов нашел то, что искал: джинсы с прорезями на коленях, майку нежно-бирюзового цвета с яркими оранжевыми полосами. Бейсболка из той же серии, в ней он выглядел еще лет на пять моложе. Замечательно! Чем же заняться в такой погожий июньский день? Может, махнуть на пляж с Дашкой? Будет здорово, если она не потащит за собой всех своих подруг, шумных, смешливых. Им лучше вдвоем, подальше от любопытных глаз. Там они лягут на белые пушистые полотенца. Он коснется ее горячего тела рукой, и…
– Роман Александрович, вас просят вниз! – прокричал за дверью пронзительный голос домработницы.
Роман? Опять она все путает.
Ролан вышел из спальни и, съехав по перилам небольшой участок пути, оказался внизу. В столовой уже был сервирован завтрак: кофе, чай, как обычно, ароматный бекон и яичница. От горячих масляных лепешек поднимался пар. Он почувствовал волчий аппетит. Впрочем, неудивительно. Молодые всегда хотят есть…
– Вау! Чего это ты так вырядился, пап? – раздался громкий голос справа.
– Ого! Папа решил сменить имидж! – заорал голос слева, и два рыжих молодых парня, вне всяких сомнений, близнецы, уставились на него, как на веселое привидение.
– Мама! – закричали они уже в два голоса, и в проеме двери появилась невысокая плотная женщина с усталым лицом. Увидев мужа, она только покачала головой.
– Роман, ты опять за старое? – спросила она. – Твой костюм отглажен и висит в гардеробной. Иди немедленно переоденься.
– Но я… – растерялся Ролан.
– Ступай, – махнула она рукой. – Подумай, какой пример ты подаешь детям. Тебе сорок восемь лет. Пора бы уже стать серьезнее.
Сорок восемь? Он, должно быть, ослышался.
– Двадцать три, – поправил он нерешительно.
– Двадцать три стукнет твоим сыновьям через месяц, – напомнила жена, поворачиваясь к нему спиной.
Роман потащился назад в гардеробную. Тяжело преодолевая лестницу, он вдруг ощутил, что каждая пройденная ступенька добавляет ему год. Всего их было двадцать пять. По году на каждую. Итого – сорок восемь, как, впрочем, ему и говорила жена.
Высокое, в полный рост, зеркало издевалось над ним, словно он находился не у себя дома, а в комнате смеха. Рыжая бейсболка нелепо смотрелась над одутловатым лицом, набрякшие под глазами мешочки красноречиво свидетельствовали, что правильный режим в сорок восемь лет – вещь обязательная, а не желательная. Пивной животик отвратительно коверкал фигуру, а в бирюзовом цвете он и вовсе выглядел пижоном. Боже мой, до чего он докатился!
Когда, надев костюм с галстуком, Роман Александрович степенно сошел вниз, как и подобает отцу семейства, он чувствовал себя на все свои сорок восемь. Жена удовлетворенно кивнула головой.
– Совсем другое дело. Ты будешь, как всегда, чай с лимоном?
Он уставился в телевизор. Его пацаны уничтожали завтрак и смотрели при этом криминальную хронику, словно фотографии с мест происшествий по утрам поднимали аппетит и жизненный тонус. Роман Александрович хотел было переключить канал, как вдруг на экране черно-белым пугалом возник снимок старого профессора.
– …он погиб на месте, – взволнованно говорила журналистка. – Молодой водитель, находившийся за рулем «Тойоты», не успел затормозить, столь неожиданным для него стало появление на высокоскоростном участке шоссе человека…
– Ты ничего не ешь, – забеспокоилась жена. – Может, тебе предложить что-нибудь еще?
Он остановил ее движением руки, не отводя глаз от экрана.
– Странное дело, я еще вчера видел его живым, – произнес он задумчиво. – Какая непредсказуемая штука жизнь…
Жена его философское замечание оставила без ответа. Ее интересовали темы более приземленные.
– А где ты был вчера вечером? – спросила она. – Я звонила тебе в офис, там сказали, что ты ушел сразу после пяти.
– Я гулял, – сказал он, весь еще во власти утренних видений.
– До трех утра?! Под дождем?! – воскликнула жена и, в отчаянии швырнув кухонное полотенце, заметила: – Не мог соврать удачнее?
Он недоуменно уставился на нее. В самом деле, где он был до трех часов утра?
Глава 2
Кристина прошла в зал судебных заседаний, предварительно дав себе клятву, что сохранит спокойствие даже в том случае, если ситуация сложится не в ее пользу. Надо сказать, что держать себя в руках было непросто. От природы живая и непосредственная, эта девушка не брала на себя труда примерять чужую маску и казаться выдержаннее или умнее, чем была на самом деле. В свои двадцать три года она еще не утратила юношеского максимализма и искренне верила, что справедливость должна побеждать в любом случае. Но то, что произошло с ней и ее семьей за последние шесть месяцев, сильно поколебало ее веру в себя и в близких. Она пришла под своды Дворца Правосудия с целью покарать зло и была полна решимости сделать это даже в случае, если ей самой придется спуститься в ад.
Впрочем, ей не было необходимости предпринимать столь опасный вояж, поскольку воплощение зла находилось сейчас рядом, за ее спиной, в образе сногсшибательной брюнетки двадцати пяти лет от роду. Ника была ей почти ровесницей, но за столь короткое время успела уже выйти замуж и овдоветь. В этом не было бы ничего примечательного, не приходись красотка мачехой Кристине. Головокружительный роман со старым профессором уложился в полгода, включив в себя все то, что другие пары умудряются пережить за пятьдесят лет совместной жизни: период ухаживания, собственно свадьбу, медовый месяц, супружескую жизнь и пышные похороны. В волосах молодой вдовы не появилось ни одной седой прядки. Она была все также хороша, как и в день бракосочетания, и Кристина могла бы поспорить, что в модной сумке мачехи не было даже платка для того, чтобы осушать слезы.