Адвокат вольного города 8

Кулабухов Тимофей

В таком виде я вышел в город и степенно прогулялся до офиса.

Купил в платяной лавке кепку под цвет куртки, тоже коричневую, приобрёл в киоске газету и с удовольствием уселся на скамейку возле своего офиса.

Ряды ожидающих меня «просителей» значительно поредели, зато те, кто остались, поголовно вооружились складными стульями, явно настроившись на долгое и упорное пребывание. Что называется, «до талого».

Чен в офисе не появлялся, опасаясь, что за неимением Филинова, нападут на него.

Теперь две дюжины просителей хаотично расселись

и вяло переговаривались между собой, кто-то даже в полголоса травил анекдоты. Постепенно приближаясь к нам, по улице шёл рыночный торговец чаем. Такого явления, даже хотя бы приблизительно такого, в своём прошлом мире я не видел.

Крепкий коммерсант пёр на спине специально изменённый для ранцевой переноски самовар, который был горяч, но спину торговца не обжигал.

Через боковой кран, удобный для него в плане доступа, он наливал в плотные картонные стаканы чай, тут же у него были в продаже баранки, которые он снимал со связок, грозди сухофруктов и пряники разных размеров в карманах фартука.

С точки зрения любого бродячего торговца, собрание разношёрстной армии, осаждающей офис Филинова, было не источником беспокойства и живым спамом, а новой клиентской базой, которую он тут же принялся деловито окучивать:

— Ну что, господа хорошие?! А как насчёт «по чайку»?

— Да оно ж, наверное, можно. А в какую цену чай?

— А пятнадцать копеечек за стакан, а ежели в свою тару, то и всего десять.

— У меня есть свой китайский термос! — встрепенулся один из близко сидящих просителей.

— Такой объём, голубчик, что тут, потянет уже на две порции. Двадцать копеечек с Вас!

— Лей уже, крохобор.

— Баранок желаете?

— Тоже золотые небось?

— Обижаете, вообще без наценки отдаю, — лукаво усмехнулся бородатый торговец чаем. — По десять копеек за штучку, а если прянички, то по двадцать пять, сорок и самый большой — в рупь!

На крыльцо своей часовой лавки вышел мой «сосед» дядя Яша. В его грустных глазах читалось неприкрытое недовольство этой сидячей забастовкой.

— И шо я вижу? Нэ, я таки безумно рад, шо Аркаша пробился в люди! Но по шо ви пришли к нему, шлемазлы?

— Не Ваше дело, любезный, — без тени вежливости огрызнулся здоровяк, который занимал целое раскладное кресло и перегораживал половину тротуара. — Нам платят заказчики, мы сидим. И досидим!

Остальные заголосили, кто-то тоже попросил у торговца чая, тот налил.

Я поднял руку

— И Вам чая?

— Да, — односложно ответил я, всё-таки памятуя, что внешне являюсь человеком, который в русском традиционно не силён.

— Гостям из Африки скидка, чай по десять! — в моей руке оказался картонный стаканчик ароматного, хотя и крайне дешевого чая, индийского (из разряда — помол настолько грубый, что рубят вместе с ящиками), смешанного с Иван-чаем для густоты.

— Ви-таки с собой ещё и негра притащили, шлемазлы?!

— Да что Вам не нравится, голубчик?! — визгливо возмутилась какая-то дама неопределённого возраста.

— Ой, а шо это мене тут может-таки

нравицца? Вы туточки сидите с лицами, как будто бы солидные клиенты, но никто ко мне даже не зашёл. Я имею вам сказать, шо человек, у которого нет в наличии часов — это форменный капцан. И настоящих клиентов ви, как стая обезьян, это к вам не относится, — повернулся ко мне дядя Яша, — распугиваете. Ви прям как голуби и мне хочется на вас кышнуть.

— Не выйдет, — самодовольно возразил здоровяк. — Улица общая.

Кто-то из «сидячей группировки» тем временем в полголоса спросил у торговца, нет ли у него в продаже чего-то покрепче чая?

— Кофе? — фальшиво-приветливо расплылся в улыбке торговец. — Да шучу, есть конечно.

Он осторожно извлёк из специального продолговатого кармана маленькую, граммов на двести, бутылку коньяка «половина звезды» и продал её страждущему за шесть рублей.

И хотя он постарался проделать это сравнительно скрытно, от зоркого взгляда дяди Яши это не укрылось.

— От жешь, шо делаецца, люди добрые! Вы сидите тут как хулиганы на корточках, распугиваете клиентов, а теперь будете ещё и распивать горячительное. А что дальше? Устроите пьяный дебош с потасовкой и битьём окон. За шо мене всё это?

— Дядя, ты не шуми, — уже совсем недружелюбно оскалился здоровяк, — а то мы негра подговорим, он тебе входную дверь обсикает.

— Что? Я?! Ты не очумел, лось сохатый? — от неожиданности выйдя из образа, искренне возмутился я.

— Таааак, граждане тунеядцы, — улицу огласил насмешливый и весьма самоуверенный голос. — Попрошу не расходиться и подготовить документы для проверки.

Мы все обернулись. Ну, так и есть, к нам подобрался полицейский патруль, усиленный двумя казаками.

И ведь дядя Яша их явно ещё издалека увидел, в отличие от остальных.

— Ну, теперь-то вас разгонят, — я встал с лавки.

— А ты кудой намылился, голубь… черно…кхх…рылый? Пачпорт давай или что там у тебя?

Я сделал лицо попроще и порадовался, что у меня паспорт действительно есть, что называется, краска буквально только что высохла.

Патрульный со скучающим видом взял мой документ и вытянул губы в трубочку. Согласно паспорту, я был подданым Эфиопии и паспорт имел записи на английском и русском, был рассчитан на тех, кто настоящий паспорт (не факт, что такие бывают в природе) этой далёкой страны в руках не держал.

Патрульный ни слова не говоря сунул мой паспорт в карман.

— Значит, этот и этот водку распивали, точнее коньяк, — резюмировал старший патруля. — Этот чёрный собрался обсикать дверь торговцу, у тех четверых документов нет, а вот тот мне просто не нравится.

— Эй, я ничего не собирался! — возмутился было я, но быстро узнал, что подобные нерегламентированные выкрики полицией Кустового не приветствуются, потому что получил удар в печень и от боли согнулся пополам.

— Ещё кто-то сделает поспорить с представителями власти? — беззлобно спросил полицейский у окружающих, пока я хватал воздух ртом. — Нету таких?