Адъютант генерала Май-Маевского

Макаров Павел Васильевич

— Что случилось с Карповым? Почему он до сих пор не возвращается в полк? Заболел, что ли?

Коля сдавленным голосом ответил:

— Вчера он был арестован в тот момент, когда хотел итти в лес.

У многих из этих закаленных бойцов слезы выступили на глазах. Другие стояли молча, угрюмо глядя в лес. Товарища Карпова партизаны обожали. Он занимал долж­ность коменданта полка и был горячо предан делу рево­люции.

На военно полевом суде Карпов держал себя как истин­ный борец за дело трудящихся. Он не скрывал, что всю жизнь вел с белыми борьбу,

называл их палачами, мерзавцами, ругал их законы. У виселицы он попросил офи­церов-палачей спустить веревку пониже.

— Зачем тебе ниже веревку?

— Чтобы вы могли меня поцеловать в...

Не успели мы опомниться от потери т. Карпова, нас постигло новое горе.

Однажды через разведку партизан были получены све­дения о захвате белыми в деревне Бия-салы в плен двух краснозеленых. На выручку их поехала группа партизан с Петей Глямжо и Алешей Булановым.

Петя ехал впереди на молодой кобылице, а сзади сле­довал Алеша Буланов на чистокровном жеребце. Этот жеребец кинулся на кобылицу и копытом перебил ногу Пете Глямжо.

На носилках Петю перенесли в район казармы объезд­чика Кособродова и в небольшую землянку положили ра­неного, а рядом находился и штаб Ревкома.

За Петей ухаживали члены Ревкома Тоня Федорова, Катя Григорович и Гриша Фирсов (Комаров).

Здоровье молодого командира скоро начало восстана­вливаться.

Около месяца он лежал больной, рана уже заживала; через несколько дней думали начать поднимать и водить понемногу.

Но тут случилась катастрофа.

Бабахан, Алеша Буланов и Соколов отправляются в штаб моего полка, с расчетом вернуться на следующий день.

Поговорив со мной о продовольствии, товарищи в этот же день повернули назад.

Подходили уже к землянке, где лежал Петя.

Алеша рассказывал о своих похождениях, а Бабахан, приблизившись к землянке, шутя стал имитировать крик белых.

— Марковцы,вперед! Поручик Иванов, ловите его, цепь вправо.

Ухаживавшие за Петей Фирсов, Катя Григорович и Тоня Федорова услышали отчетливую команду «цепи рас­сыпаться вправо».

Глямжо проснулся и сейчас же из-под подушки схватил браунинг, приложил его к виску, напряженно вслушиваясь в движение и шум, несшийся из леса.

Вдруг резко раздается: — Поручик Иванов!

Надежда, что идут партизаны, исчезла.

Гриша с Катей подались по балке, укрывшись в лесах, лишь одна стойкая работница решилась на самопожертво­вание и не бросила раненого товарища.

Это была Тоня Федорова.

Тоня Федорова в горах среди партизан пользовалась симпатией, ее называли «наша боевая бабушка».

Она стала уговаривать Петю, приводя такие доводы:

— Раз белые шумят, то они не знают, что мы здесь. Могут пройти мимо.

Петя потребовал, чтобы она удалилась, дабы не по­жертвовать своей жизнью ради него.

Тоня села рядом с ним, стараясь отвлечь его от этой мысли, успокаивая, что белые минуют их.

Но шаги и голоса ясно направлялись к ним.

Петя вторично предложил ей уйти и, не договорив фразы,

выстрелил в висок. Тоня схватила его голову. Струйки алой крови сочились из головы.

Он открыл глаза и, судорожно потянувшись, умер.

После этого Тоня побежала искать Гришу и Катю, нашла их в густых кустарниках, с горечью передала весть о безвременно ушедшем, столь любимом всеми, командире отряда.

Положительно нам не везло в новом лагере! Мы отды­хали, отстукивали воззвания, готовились к дальнейшим операциям. В это время прибыли пять партизанов: Васи­ленко, Туваев, Сапожников, Чаговец и Мальцев; они пришли из расформированного отряда, работавшего в Ялтинском районе под руководством Ясинского и Ословского. Они рассказали, что в Крым эвакуированы самые верные части «Единой Неделимой». Борьба с ними чрезвычайно затруд­нена из-за отсутствия средств и малочисленности партизан­ских отрядов. В то время, помимо нашего полка, в районе Старого Крыма работал отряд в шестьдесят человек, — но еще не связался с ревкомом, — да отряд Сережки Захарченко.

Наши воззвания читались внимательно, но особенного результата не давали.

ПРИЕЗД ТОВ. МОКРОУСОВА.

Лунный серебристый свет скользит по веткам, бросая яркие полосы на лагерь. Бежит по камням, переливаясь янтарным потоком, горный родник. Многочисленные костры красным заревом освещают вековые деревья и спящих во­круг них храбрецов. Лесную тишину изредка нарушают фи­лин, случайно проснувшаяся зверюга, а также смена караула.

Африканец, Гой и Киселев лежали в палатке, наслаждаясь причудливой картиной ночного ландшафта. Луна скрылась. Зашумели верхушки сосен,и лагерь окутался густым туманом.

— Посмотрите, как изменилась картина, — сказал Гой.

В этот момент в палатку вбежал один из партизанов, шепнув:

— Я стоял у большой дороги и слышал шорох цепи белых.

Через несколько минут партизаны бежали в цепи, держа винтовки наизготовку. Но, вмеcто белых, в серебряном свете освобожденной луны мы увидели оленей, они шли на водопой.

И посмеялись же мы над часовым! У многих после не­ожиданной прогулки даже и сон прошел! Несколько пар- тизанов отправились бить полудиких свиней на смену надоевшей баранине. После ряда выстрелов где-то в чаще, партизаны притащили четырех матерых свиней.

— Вот хорошо! Молодец Ваня, что тебе пришла мысль сходить за свининой! Баранина приелась, — похвалил матрос Яша.

— А ты скоро забываешь! Помнишь, как в Севастополь­ском районе ели зеленый кизиль, — ответил Баратков: — но тогда было время другое. А теперь на отдыхе можно хорошо пошамать. Давай-ка скорее опалим да в котел.

С ловкостью старых спецов, партизаны быстро приго­товили вкусное варево и жареное, от которого слюнки текли даже у сытых.

Вообще, несмотря на гибель двух близких товарищей, на неутешительную информацию пришедшей пятерки, пар­тизаны сохраняли бодрость и уверенность в своей победе. И они были правы.