Аэропорт
Шрифт:
Во время технических инструктажей, в которых Патрони принимал участие пять раз в неделю, все ремонтно-технические службы отчитывались одна за другой. Если за истёкшие сутки где-либо происходили задержки или другие неполадки по вине технического сектора, руководство сектора должно было нести за них ответственность. Никакие отговорки во внимание не принимались. Патрони говорил: «Прошляпил — отвечай!» Сообщалось о любых, даже самых ничтожных неполадках в материальной части с целью информации и предотвращения возможности их повторения. На следующем инструктаже в понедельник Патрони предстояло доложить о случае с «боингом-707» авиакомпании «Аэрео-Мехикан» и о своём успехе или неудаче, в зависимости от того, как дальше пойдёт у него дело. Ежедневные доклады на инструктажах являлись
А после этих официальных конференций начинались — как правило, без ведома высшего руководства авиакомпаний — приватные совещания. Патрони и другие механики обменивались телефонными звонками со своими дружками из конкурирующих авиакомпаний, делились впечатлениями и информацией, если находили её существенной. И нужные сведения очень редко не получали распространения.
А в особо серьёзных случаях — во всём, что касалось вопроса безопасности, — информация передавалась от одной авиакомпании к другой не на следующие сутки, а тут же. Если, к примеру, воздушный корабль ДС-9 авиакомпании «Дельта» терпел аварию из-за поломки лопасти винта, ремонтно-технические службы «ТВА», «Истерн», «Континентл» и других авиакомпаний, имеющих в эксплуатации самолёты ДС-9, ставились об этом в известность в течение часа. Полученная информация могла предупредить повторение такой же аварии с другим самолётом. Потом за этим сообщением последует снимок повреждённой машины и технический рапорт. И при желании техники и механики других авиакомпаний будут иметь возможность расширить свои познания, ознакомившись на месте с поломкой и прочими повреждениями.
Все, кто, подобно Патрони, работал в тесном контакте друг с другом, любили отмечать, что представители административного и коммерческого секторов конкурирующих авиакомпаний в тех случаях, когда им требовалось встретиться для консультации, редко делали это в служебной обстановке, предпочитая кафе или ресторан. Представители же ремонтно-технического сектора, в противоположность им, постоянно наведывались к своим конкурентам, зная, что им открыт туда свободный доступ как членам единого сообщества. И если ремонтно-технический сектор одной авиакомпании попадал в беду, другие помогали ему, чем могли.
Такого рода помощь была оказана сегодня Патрони.
На протяжении полутора часов, пока велись подготовительные работы для новой попытки вывести увязший самолёт, количество людей, принимавших участие в этих работах, почти удвоилось. Поначалу в распоряжении Патрони была только небольшая бригада авиакомпании «Аэрео-Мехикан», да кое-кто из его собственных ребят и «ТВА». Теперь бок о бок с ними усердно трудились рабочие-землекопы из авиакомпаний «Браниф», «Пан-Америкен», «Америкен» и «Истерн».
По мере того как люди всё прибывали и прибывали на самых разнокалиберных машинах авиационной службы, становилось ясно, что весть о трудной задаче, стоявшей перед Патрони, уже успела — способом условной тайной сигнализации — распространиться по всему аэропорту, и аварийно-ремонтные бригады различных авиакомпаний, не дожидаясь, когда их попросят, энергично взялись за дело. Это пробудило доброе чувство признательности в душе Патрони.
Всё же, несмотря на прибывшую подмогу, Патрони не удалось закончить подготовительные работы за час, как он рассчитывал. Две прорытые в снегу перед колёсами самолёта траншеи удлинялись неуклонно, но медленно из-за того, что все работавшие время от времени бегали греться в два служебных автобуса, где было сравнительно тепло. Забравшись туда, люди тотчас принимались хлопать в ладоши и растирать щёки, онемевшие от колючего ледяного ветра, который всё ещё бушевал над заметённым снегом аэропортом. На ближайшей рулёжной дорожке по-прежнему теснились автобусы, грузовики, снегоочистители и прочие служебные машины, в том числе заправочная цистерна и ревущий передвижной генератор — большинство с «мигалками» на крыше. Лучи прожекторов вырывали этот кусок поля из окружающего мрака, превращая его в ослепительно-белый оазис мерцающего снега.
Две траншеи, каждая в шесть футов шириной, шли под небольшим уклоном вверх от огромных колёс лайнера к более твёрдому грунту, куда, по расчётам Патрони, лайнер должен был выбраться своими силами. В глубине траншеи под снегом была мокрая глина, в которой первоначально и застрял съехавший с полосы лайнер. Мокрый снег смешался с мокрой глиной, по по мере подъёма траншей вверх количество слякоти становилось всё менее угрожающим. Третья траншея — не такая глубокая и более узкая — прокладывалась для носового колеса. Как только удастся вывести самолёт на твёрдый грунт, освободится полоса три-ноль, перекрытая сейчас крылом лайнера. Сам же лайнер нетрудно будет перегнать на соседнюю рулёжную дорожку.
Теперь, когда подготовительные работы подходили к концу, дальнейший успех мероприятия зависел от искусства пилотов «боинга-707», которые дожидались своего часа в кабине экипажа и взирали сверху на копошившихся внизу людей. Пилотам предстояло решить основную задачу: какую мощность должны развить двигатели, чтобы самолёт сдвинулся с места и не зарылся носом в снег.
Сам Патрони, с тех пор как прибыл на этот участок, почти не выпускал лопаты из рук и вместе с другими рыл траншею. Бездействие всегда угнетало его. К тому же порой он рад был случаю проверить свою выносливость. Прошло уже двадцать лет с тех пор, как Патрони покинул любительский бокс, однако и сейчас он был физически крепче своих сверстников и даже многих более молодых. Рабочие наземной службы «Транс-Америки» с удовольствием поглядывали на сильную, коренастую фигуру Патрони, работавшего бок о бок с ними. Он увлекал их за собой и подхлёстывал: «А ну, пошевеливайся, сынок, мы же не могильщики, а ты не покойник… Что вас всё носит в этот автобус, ребята, может, у вас там любовные свидания?.. Если ты ещё постоишь в обнимку со своей лопатой, Джек, мороз превратит тебя в жену Лота… Ребята, нам же нужно сдвинуть это корыто с места, пока его конструкция не устарела».
Патрони ещё не разговаривал с командиром экипажа и первым пилотом, предоставив это Ингрему, старшему технику «Аэрео-Мехикан», который возился здесь до него. Ингрем сносился с командой по внутреннему радиотелефону и держал пилотов в курсе того, что происходило внизу.
Теперь Патрони распрямил спину и, воткнув лопату в снег, сказал Ингрему:
— Через пять минут мы закончим. Когда у вас всё будет готово, велите людям убраться и убрать технику. Лишь только эта махина сдвинется с места, — он мотнул головой в сторону лайнера, — она поведёт себя, как пробка от шампанского.
Ингрем, закутанный до ушей в свою парку и весь съёжившийся от холода, молча кивнул.
— Вы пока тут кончайте, — сказал Патрони, — а я перекинусь словечком с пилотами.
Старомодный трап, который несколько часов назад подогнали к самолёту, чтобы спустить на землю пассажиров, всё ещё стоял у передней двери. Патрони взобрался по заснеженным ступенькам, прошёл через пассажирский салон и направился в кабину экипажа, с удовольствием раскуривая по дороге свою неизменную сигару.
После мороза и снежной вьюги кабина казалась особенно уютной. Один из радиоприёмников был настроен на городскую волну, играла музыка. Когда вошёл Патрони, первый пилот, сидевший без пиджака, в одной рубашке, выключил радио, и музыка смолкла.
— Зачем вы? Это не мешает. — Главный механик отряхнулся, словно буль-терьер, обрушив на пол лавину снега. — Я за то, чтобы никогда не вешать носа. Мы же не просим вас сойти вниз и поработать лопатой.
В кабине не было никого, кроме командира экипажа и первого пилота. Патрони вспомнил, что и бортмеханик и стюардессы отправились вместе с пассажирами в аэровокзал.
Командир, смуглый, кряжистый, чем-то напоминавший Энтони Куинна, [15] повернулся к Патрони на своём вращающемся кресле и сказал сухо:
15
Энтони Куинн — известный английский киноактёр.