Аэропорт
Шрифт:
Эллиот Фримантл, который уже начал ёрзать на стуле, прервал его:
— Но вы же сами признали, что все эти ваши так называемые «меры» на деле не применяются.
— Ничего подобного я не говорил, — резко возразил Мел. — В большинстве случаев они неизменно применяются. Я признал, что сегодня они действительно не применялись ввиду совершенно исключительных обстоятельств, и, откровенно говоря, приведись мне самому пилотировать сейчас самолёт и поднимать его в воздух при такой погоде, я бы воздержался от дросселирования двигателей для снижения шума тотчас после отрыва от земли. И скажу больше — такие условия неизбежно будут время от времени повторяться.
— Не
— Нет, сэр! И позвольте мне закончить! — Не давая Фримантлу возможности вставить ещё хоть слово, Мел продолжал: — Не секрет, что аэропорты — как здесь, так и повсюду, — дошли до предела своих возможностей по части снижения шума. Вам не понравится то, что я сейчас скажу, и не все в нашем деле это признают, но тем не менее это так: в настоящее время в этом направлении мало что можно ещё сделать. Вы не можете заставить двигаться бесшумно, как на цыпочках, тяжёлую машину с мощными двигателями и весом в триста тысяч фунтов. И естественно, что, когда вы сажаете или поднимаете в воздух большой лайнер, он сотрясает всё вокруг и вытряхивает душу из всех находящихся поблизости. — Кое у кого по лицу промелькнула улыбка, но Эллиот Фримантл нахмурился. — Так что если мы хотим, чтобы аэропорты продолжали существовать, — а, по-видимому, мы всё же этого хотим, — кому-то придётся примириться с шумом или переменить место жительства.
Теперь Мел, в свою очередь, заметил, что карандаши репортёров едва поспевают за ним.
— Не подлежит сомнению, — продолжал Мел, — что авиаконструкторы работают над проблемой уменьшения шума, но, честно говоря, мало кто в авиационной промышленности относится к этому вопросу серьёзно, и, конечно, больших успехов в этой области — таких, как в развитии самолётостроения вообще, — мы не видим. В лучшем случае кое-какие паллиативы. Мои слова, быть может, прозвучат для вас убедительнее, если я позволю себе провести одну параллель: хотя грузовики вошли в нашу жизнь много раньше самолётов, по-настоящему эффективного глушителя для них ещё не сконструировано.
Следует также иметь в виду, что к тому времени, когда удастся усовершенствовать какой-либо тип самолётного двигателя, уменьшив его шум — если, конечно, это вообще удастся, — будут уже сконструированы новые, более мощные двигатели, которые даже с применением вышеупомянутого усовершенствования не могут не создавать больший шум, нежели предшествующие им. Как видите, я говорю с вами предельно откровенно, как и обещал.
Одна из представительниц Медоувуда мрачно пробормотала:
— Да уж куда откровеннее.
— А это заставляет меня, — сказал Мел, — заглянуть в будущее. Так вот: в недалёком будущем появится новое, если можно так выразиться, племя самолётов из семейства лайнеров «боинг-747», включая таких бегемотов, как «локхид-500», которые скоро будут введены в эксплуатацию. А следом за ними не заставят себя долго ждать и сверхзвуковые пассажирские самолёты, такие как, к примеру, «конкорд». Скорость самолётов типа «локхид-500» будет всё же меньше скорости звука, и шум от них не намного превысит тот, с каким мы имеем дело теперь. У сверхзвуковых же самолётов к обычному шуму, создаваемому мощными двигателями, прибавится ещё возникающий при полёте со сверхзвуковой скоростью удар, похожий на выстрел, и это поставит нас перед куда более сложной проблемой шума, чем та, с которой мы сталкивались до сих пор.
Возможно, вам, как и мне, приходилось слышать или читать весьма оптимистические высказывания по поводу того, что этот удар будет возникать лишь на очень большой высоте, далеко от населённых пунктов и аэропортов и на земле почти не будет ощущаться. Не верьте этому! Все мы на пороге крупных, трудно разрешимых проблем: и вы в своих домах, и мы, руководство аэропортов, и авиакомпании, вложившие миллиарды долларов в оборудование, которое должно бесперебойно эксплуатироваться, чтобы их деньги не вылетели в трубу. Поверьте мне, приближается время, когда всем нам захочется вернуться вспять к нынешним нашим проблемам шума — такими они покажутся нам тогда несущественными.
— Так что, собственно, советуете вы моим клиентам? — саркастически вопросил Эллиот Фримантл. — Чтобы они, не теряя времени даром, сами укрылись в психиатрических клиниках, пока ваши бегемоты не загнали их туда?
— Нет, — твёрдо отвечал Мел. — Этого я не говорю. Я просто откровенно — как вы меня и просили — признаюсь, что не могу разрешить их проблемы и не собираюсь давать обещания, которые аэропорт не в состоянии выполнить. А также выражаю своё личное мнение, что шум в дальнейшем будет не уменьшаться, а возрастать. И тут мне хотелось бы напомнить вам, что это отнюдь не новая, внезапно возникшая проблема. Она существует с тех пор, как появился паровоз, а за ним — и легковые автомобили, автобусы, грузовики. Эта же проблема возникала, когда через заселённые местности прокладывались автострады или когда строились аэропорты, постепенно расширяющие свои владения. Всё это призвано служить людям — во всяком случае, мы так считаем, — однако всё это создаёт шум и, несмотря на все наши усилия, продолжает его создавать. Ничего тут не поделаешь: поезда, автомобили, автострады, самолёты и всё прочее существуют. Это одна из сторон нашего образа жизни, и, если мы не намерены его менять, нам придётся как-то приспосабливаться к шуму.
— Иными словами, мои клиенты должны до конца своей жизни отбросить всякую надежду на покой, тишину, безмятежный сон и возможность уединения?
— Нет, — сказал Мел. — Я думаю, что в конце концов им придётся переселиться. Я, разумеется, не делаю сейчас никаких официальных заявлений, но убеждён, что рано или поздно и наш аэропорт, и все прочие будут вынуждены пойти на многомиллионные расходы и откупить прилегающие к ним населённые районы. Многие из этих районов могут быть превращены в индустриальные центры, для которых шум не имеет значения. Ну и само собой разумеется, тем, кто окажется вынужденным покинуть свои владения, будет выплачена соответствующая компенсация.
Эллиот Фримантл встал и знаком предложил остальным последовать его примеру.
— Вот единственная здравая мысль, которую я услышал за всё то время, что мы провели здесь, — заявил Фримантл, обращаясь к Мелу. — Однако выплата компенсации может произойти раньше, чем вы предполагаете, и сумма может оказаться значительно более крупной. Мы с вами ещё встретимся. В суде.
Фримантл сухо кивнул и вышел. Остальные последовали за ним.
Мел услышал, как в дверях одна из женщин воскликнула:
— Вы были бесподобны, мистер Фримантл! Я так всем и скажу.
— Ну что ж, спасибо, спасибо…
Голоса замерли.
Мел пошёл притворить за ними дверь.
— Мне очень жаль, что так получилось, — сказал он, оборачиваясь к Синди. Теперь, оставшись с нею вдвоём, он уже не знал, что могут они сказать друг другу. Синди холодно заявила:
— Этого и следовало ожидать. Тебе надо было жениться на аэропорте.
Подойдя к двери, Мел заметил, что один из репортёров — Томлинсон из «Трибюн» — вернулся в приёмную.