Афера
Шрифт:
– Пожалуйста, что у нас по делу Брэдли?
Каждую пятницу партнеры собирались на общую встречу обсудить ход дел, которыми занимается контора. Таково преимущество небольших фирм, считала Шэрон, – можно встречаться в одном и том же конференц-зале. Последние пять минут выступал кто-то другой. Теперь настала ее очередь.
На мгновение Шэрон задержала взгляд на Прескотте. Ему было шестьдесят четыре, но выглядел он значительно моложе своих лет и казался в галстуке-бабочке и подтяжках едва ли не щеголем. Как старший партнер и один из директоров фирмы, он отвечал за стратегическое планирование и управленческие дела. Несмотря на другие обязанности, ему удавалось обеспечивать фирме больше
Шэрон почувствовала на себе взгляды коллег.
– Одну минуту, – послышался чей-то голос.
Шэрон оторвалась от своих записей. Голос принадлежал Лайлу Фреймзу, грузному лысеющему мужчине. На вид он был старше своих сорока четырех лет. Хнычущая манера говорить и другие особенности не внушали симпатии к нему остальных компаньонов. Вместе с тем, отличаясь большой въедливостью, Фреймз приносил фирме солидные доходы.
– Да, Лайл, что там у вас? – Прескотт вопросительно посмотрел на него.
– Не припомню, Тернер, чтобы мы обсуждали на наших совещаниях дело Брэдли.
– А мы и не обсуждали. Это было мое единоличное решение. Дело исключительно важное и требующее полной конфиденциальности – до нынешнего момента. У кого-нибудь есть претензии? – Прескотт обежал взглядом присутствующих.
Но от Фреймза было не так-то просто отделаться.
– Но уж о том, кому заниматься этим делом, мы могли бы посоветоваться, особенно если оно такое, как вы говорите, серьезное.
– Вы что, сомневаетесь в моем выборе и не доверяете мисс Крус? – В спокойном голосе Прескотта появились металлические нотки.
От Фреймза это не ускользнуло. При всей своей въедливости он был не так глуп, чтобы раздражать Прескотта. Кливленд и Миллер – просто имена, никакого товарищества на самом деле не существует – чистой воды диктатура, по преимуществу либеральная. Фреймз покачал головой – какие, мол, могут быть сомнения.
– Прошу вас, мисс Крус. – Металлические нотки исчезли. Прескотт вежливо улыбнулся ей.
Шэрон ответила ему улыбкой и заговорила:
– «Брэдли компани» попросила нас представлять ее интересы в разбирательстве, связанном с проблемами охраны окружающей среды. – Выступивший на ладонях у Шэрон пот постепенно просыхал.
Она оторвалась от бумаг. Присутствующие не сводили с нее глаз, что вовсе не удивляло Шэрон. Да что там не сводили – поедали глазами. Шэрон была привлекательной женщиной. Невысокого роста, стройная, с темными волосами и отличной фигурой, она пробуждала сладкие грезы и сознавала это. Половина присутствующих, пожалуй, больше смотрели на нее, чем слушали. Мужчины так предсказуемы.
Шэрон вернулась к своим записям.
– «Брэдли компани» расположена в восточной части Мэриленда. До недавнего времени это была просто молочная ферма – небольшое хозяйство, всего пятьсот голов, вели его муж и жена.
– Помнится, я что-то читала об этом, – прервала ее Энн Пайфер, еще одна женщина – партнер фирмы. – Весь скот отравили, и никто не мог понять, как это случилось. Ферма находится невдалеке от Сентервиля, в двадцати милях к югу от Честертауна. Я ничего не путаю?
– Нет-нет, все правильно, – улыбнулась Шэрон. Они с Энн дружили, в чем, впрочем, нет ничего удивительного – женщины в мужском обществе.
– Продолжайте, пожалуйста, – нетерпеливо проговорил Прескотт.
– Как справедливо отметила Энн, весь скот пал в течение двух-трех дней. С помощью местных властей семейству Брэдли удалось установить, что была отравлена питьевая вода, которая подается в хлев. К счастью, в дом вода поступает из другого источника. Так или иначе, власти выяснили, каким образом отравленная вода попадает в колодец. Но причину заразы так и не выявили. Хозяйство рухнуло. Брэдли имел страховку на случай, если производство прервется из-за стихийного бедствия, но, как выяснилось, страховая компания давно обанкротилась и агент попросту прикарманил ее чеки. Он и словом не обмолвился о том, что компании давно нет. Страховой агент угодил в тюрьму, но Брэдли от этого не легче – выудить у него ничего не удалось, и им самим пришлось объявить себя банкротами. Так они оказались у разбитого корыта. – Шэрон умолкла и посмотрела на коллег.
В зале стояла мертвая тишина. Присутствующие доверяли Прескотту. Они догадывались, что речь идет не просто о банкротстве какой-то молочной фермы. Они чуяли: есть где-то некий просторный карман, из которого Брэдли могут извлечь кучу денег и, что еще более важно, где «Кливленд, Миллер и Прескотт» могут отхватить свой фунт мяса.
– Через несколько месяцев после падежа, – продолжала Шэрон, – Роджеру Брэдли кто-то позвонил. Звонок был ночной, и разговор продолжался всего полминуты. Аноним посоветовал раскопать землю в определенном месте на соседней ферме. Там, мол, и содержится ответ на все их вопросы. – В зале стало тихо, как на кладбище. – Прихватив штыковые лопаты, Брэдли с двумя сыновьями немедленно отправился в указанное место, благо, координаты ему сообщили с предельной точностью. Он даже не позвонил Паркерам – владельцам фермы, опасался, что, если раскроет им содержание ночного разговора, тайник загадочным образом опустеет. Как выяснилось, беспокоился он напрасно. Не прошло и четверти часа, как отец с сыновьями обнаружили то, за чем пришли. – Шэрон снова осмотрела зал. Компаньоны сдерживались из последних сил. – Пятидесятипятигаллонные контейнеры с токсичными отходами. – По залу пробежал ропот. – Едва показались первые несколько контейнеров, Роджер Брэдли благоразумно решил, что дальнейшие раскопки надо прекратить. Одного из сыновей он послал в Сентервиль за властями, другого – домой за дробовиком и двустволкой. Скорее всего сообразил, что обнаружили они нечто очень серьезное и очень скверное. Нечто такое, за чем стоят многие и что чрезвычайно хотелось бы скрыть. Смекнул он также, что здесь, возможно, кроется спасение семьи, и такого шанса ему ни в коем случае не хотелось упускать. Место, где они копали, находилось в дальнем углу паркеровского хозяйства, поэтому никто их не видел.
В половине четвертого утра появился местный шериф. Еще дома он решил, что это дело заслуживает дальнейшего расследования, и тут же, хотя было три часа ночи, получил у местного судьи ордер на обыск. После этого шериф начал звонить сотрудникам агентства по охране окружающей среды. Поднял их с постели. В пять утра они были на месте, а к четырем пополудни обнаружили более пятисот пятидесятипятигаллонных контейнеров, набитых той же дрянью – самым мерзким веществом из тех, что известны человечеству.
– Что же получается, – перебил ее Гровер Типтон, – Паркеры использовали по крайней мере часть своей земли под склады опасных отходов?
– Быть может, не они сами, но кто-то, конечно, использовал. В тех краях это нынче вошло в обыкновение. Места там все еще более или менее пустынные, разве что фермы встречаются, где разводят крупный рогатый скот, кур, также сеют. Местный люд решил, что, если закопать у себя пару контейнеров с отходами, за сутки можно заработать больше, чем за целый год. Не говоря уж о том, что усилий куда меньше прилагать приходится.