Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Шрифт:
Выдержав дистанцию в несколько метров, за Рамазановым вошли в воду мы с Валери. Девушка сжалась, крик застыл в ее горле, она подняла руки, будто они были самой главной частью ее тела и их ни в коей мере нельзя было мочить. Река обернула своими белыми простынями ее ноги и бедра, стала подниматься выше. Я проталкивал себя через реку рядом с ней, держась на шаг выше по течению, будто это могло немного прикрыть ее от бурного потока и облегчить продвижение. Дно было илистым, неровным, и мы то опускались в воду по грудь, то поднимались до колен.
Течение навязывало нам свой маршрут, и Рамазанов все сильнее
— Как холодно, как холодно… — повторяла Валери. Подбородок ее дрожал, лицо исказила мучительная судорога. Она смотрела на воду с нескрываемым ужасом, крутила во все стороны головой в поисках спасительной суши и, по-моему, с трудом подавляла в себе инстинктивное кошачье желание вскочить мне на спину.
Не могу сказать, чтобы это купание мне нравилось, но, в отличие от Валери, я не поддавался панике, во-первых, потому, что хорошо знал заранее, на что иду, а во-вторых, потому, что привык к холодной воде, круглый год и в любую погоду купаясь в море. Даже в одежде мне было не впервой окунаться — ежегодно, двадцать второго октября, в мой день рождения, пребывая в состоянии алкогольного опьянения, мы с Борисом прыгаем с пирса в море в костюмах и галстуках. Такая вот у нас странная традиция.
Я вспомнил о Борисе. Представляю, как отвисла бы у него челюсть, узнай он, чем я сейчас занимаюсь вместе со своей дамой сердца. А чем, интересно, занимается он? Мнет бока своим клиентам или заманивает ко мне домой очередную жертву?
Я почувствовал, что начинаю тосковать по дому, по набережной, ревущему осеннему морю, по маленькому и всегда теплому кабинету на спасательной станции, где стоит топчан и всегда пустой холодильник… Обернулся, посмотрел на Валери. Несчастное создание! Отдыхала бы у меня, дышала бы морским воздухом, ходила бы к Борису на массаж… (Стоп, на массаж к Борису ее лучше не пускать. Обойдется и без массажа.) Чего ее потянуло к чертовой бабушке на кулички? Чего ей, молодой, красивой и, в общем-то, безбедной, не хватает в этой жизни? Острых ощущений?
Вдруг Валери хватанула острых ощущений явно с излишком. Внезапно она с головой ушла под воду, наверное провалившись в очередную, более глубокую яму, вынырнула, крикнула, попыталась схватиться за меня, но течение оторвало ее от опоры и потащило вниз. Еще одна волна накрыла Валери с головой, развернула ее лицом ко мне, и я успел увидеть огромные глаза с застывшим в них выражением ужаса и безысходности. Рамазанов был далеко справа, кажется, он уже выбирался на отмель. Картавого я вообще потерял из виду.
Это был шанс, и я понял, что если не воспользуюсь им, то никогда не прощу себе этого.
Глава 23
Я встал по течению и, делая что-то похожее на огромные прыжки, помогая себе руками, не то поплыл, не то побежал за Валери. Она, парализованная страхом, даже не пыталась ухватиться за торчащие из воды коряги, встать на ноги и остановить свое движение. Течение тащило ее как поплавок, и среди гребней волн и
Я боролся с водой достаточно долго и уже готов был скинуть с себя намокший и ставший страшно тяжелым рюкзак, как река сжалилась над девушкой и вынесла ее на мель. Едва живая, Валери продолжала сидеть, вода по-прежнему бурлила вокруг нее, но уже без прежней мощи. Пошатываясь от усталости, я выбрался к ней. Целый водопад стекал с меня и рюкзака, одежда прилипла к телу и стесняла движения. Она, не вставая, вцепилась в мои ноги и тихо заскулила. Нервная дрожь колотила ее, разметавшиеся волосы налипли на лицо. Я провел ладонью по ее щекам. Она вдруг, как волчонок, заурчала и попыталась укусить мою руку. Клиент был готов. С ней сейчас можно было делать все, что угодно.
Просунув руки ей под мышки, я рывком поставил Валери на ноги. Но она не смогла стоять, будто в воде ее ноги расклеились и утратили прежнюю прочность. Пришлось мне присесть и взвалить ее на плечо. Рюкзак мешал, но расставаться с ним я уже не спешил. Палатка и спальники могли очень скоро нам пригодиться.
Я оглянулся, прежде чем снова войти в воду. Ни картавого, ни адвоката не было видно, словно их снесло течением далеко отсюда. Выбрав наугад обширное темное пятно, похожее на плотные заросли кустарника, я побрел в сторону берега, который мы недавно покинули. Валери не подавала признаков жизни, ее голова безвольно покачивалась, а мокрая прядь волос снова окунулась в воду. Идти было трудно, ноги еще сильнее увязали в песке и иле. Этот путь к тому же оказался длиннее. Река здесь разлилась шире, правда большой глубины, где бы мне пришлось опуститься в воду по грудь, не было. Меня шатало из стороны в сторону, я с трудом удерживал равновесие, но стремление быстрее добраться до берега, упасть в кусты на твердую и сухую землю и отдыхать до рассвета было столь велико, что я не замечал ни усталости, ни холода и ломоты в ногах и проталкивал себя сквозь воду с диким упорством одержимого.
Валери неожиданно зашевелилась, попыталась съехать с моего плеча и встать на ноги. Я подумал, что она хочет идти сама, и опустил ее на песок. Но Валери, посмотрев по сторонам, на луну, на реку, на оба берега, догадалась, куда я тащу ее, и, оттолкнув меня, крикнула:
— Ты куда идешь?! Ты же обратно идешь, Кирилл! Ты перепутал берега, идиот!
Я попытался схватить ее и закрыть ей рот, но она стала вырываться, укусила меня за руку, ударила меня по лицу, замахнулась снова, но я все же перехватил ее руку и крепко сдавил.
— Замолчи! — приказал я ей. — Пойдешь со мной, иначе утонешь, как Муму, ясно тебе?
Она, все еще отталкивая меня от себя, попыталась бежать, но ноги не слушались ее, и Валери упала в воду, встала на четвереньки и рухнула опять, подняв тучу брызг. Она плакала и кашляла, отплевывая воду. Я снова попытался поднять ее и сам не устоял на ногах, упал рядом с ней.
— Сумасшедшая! — кричал я, крепко прижимая ее голову к своей груди. — Ты погибнешь там, тебя пристрелят, как куропатку! Давай вернемся, и все образуется, слышишь?