Афганская война глазами военного хирурга
Шрифт:
Обходили уже третью палату. Там как раз и лежал Юрий Кочерга, солдат-художник, подготовленный к операции. Его осмотрел сам начальник отделения, согласился с диагнозом, дал краткие наставления Невскому, как ассистенту на предстоящей операции.
Сергеев, как уже обычно, сразу прошел к окну, открутил решетку кондиционера. Все взоры солдат, находящихся в этой палате, с тревогой следили за его действиями. Больше всех крутил головой художник.
— Что это? — Раздался вскоре голос Сергеева. Он разворачивал бумажный сверток, из которого прямо на пол посыпалась спрессованная
Вся палата замерла.
— Ба, это же травка для курения! — Сам догадался капитан Николай Сергеев. Он понюхал, кивнул утвердительно головой. — Чье это?
Грозный вопрос врача вывел из оцепенения солдат. Все сразу зашевелились, загалдели, выражая полное недоумение. Судя по возмущенным голосам, это они, якобы, все видели впервые.
— Так, если через двадцать минут не разберетесь, чье это добро, то всех выпишу к чертовой матери за нарушение режима! — Это уже Зыков решил применить свою власть. — Лечитесь потом, где хотите.
Он первым вышел из палаты, за ним поспешно вышли врачи и медсестры. Пакет с «гадостью» Сергеев забрал с собой.
Обошли остальные палаты. Больше сюрпризов в кондиционерах не попалось. Собрались в ординаторской. Зыков кипел от негодования. Выяснив в чем дело, Голущенко тоже воспылал возмущением, требуя разобраться и «выкинуть чертового наркомана» из отделения.
Сергеев и Невский ждали, какое решение примет начальство. Конечно, это было неприятно — дойдет до политотдела, они такой крик поднимут. Еще бы — в Медроте больные принимают наркотики, пусть это и в виде курева. Какая разница?!
В дверь заглянула дежурная сестра, она явно была чем-то напугана.
— Что случилось? — Сразу обратил на нее внимание Голущенко. — Пора уже начинать операцию. Все там готово?
— Никак нельзя проводить операцию, — сестра Людмила зашла в ординаторскую и прикрыла за собой дверь. — Там такое…
— Что еще? — В один голос спросили Зыков и Голущенко.
— Там змея лежит под операционным столом. Меня Таня, операционная сестра, послала за вами. Она тоже выбежала оттуда со страха.
— Что?! — теперь уже четыре хирурга спросили, открыв от изумления рот.
Все бросились в операционную.
Операционная сестра в стерильных перчатках, накрытых стерильной же салфеткой, стояла в уголке комнаты, служившей предоперационной. Ее лицо выражало крайнюю степень сосредоточенности, она не спускала глаз с закрытой двери в операционную.
— Что там? — Голущенко решительно взялся за ручку двери.
— Сам посмотри. Под операционным столом лежит…
Немного помедлив, Александр все же рывком распахнул дверь, заглянул, потом осторожно, точно ступал на минное поле, зашел в комнату. За ним точно так же, «ступая на заминированное поле», зашли трое остальных хирургов. В операционной никого не было. Обошли все помещение, заглянули во все уголки. Никого.
— Никого! — Подвел итог Голущенко. — А тебе не могло померещиться? — обратился он уже к заглядывающей через дверь Татьяне.
— Я же не слепая! И потом она так страшно шипела и шуршала.
— Не нашли мы ее. Даже, если была, вы ее, девчонки, своими истошными криками напугали. Вот она и уползла обратно. Наверное, в вентиляционное отверстие заползла. После ремонта его еще не закрыли мелкой сеткой. — Капитан уже успокоился, как и все его коллеги-офицеры, распрямился всей своей огромной фигурой. Он снисходительно улыбался, глядя на девушку. Мол, что с нее взять — девчонка! Потом посмотрел на начальника отделения Зыкова: «Говорил тебе, что надо срочно отверстие это закрыть. Вот и протянул. Ладно, все расслабьтесь. Хорошо, что хорошо кончается».
Голущенко пошел к выходу, бросив Татьяне:
— Операция не отменяется. Хорошо, что ты стерильность рук сохранила. Молодец! Мы сейчас с Санькой Невским подойдем руки для операции мыть. Доделывай здесь все, что не успела.
Офицеры гурьбой пошли на выход. Даже неприятная история с найденным пакетом наркотиков вылетела, было, из головы. Но в ординаторской все вспомнилось — объемный пакет лежал на видном месте, на столе.
— Коля, ты у нас старожил, значит, самый «продвинутый». Что это такое ты нашел в кондиционере? Просвети меня, а-то я пока не в теме, — Невский обратился к Сергееву, внимательно рассматривая сушеную траву в пакете.
Старший ординатор хмыкнул, немного подумал.
— Ладно, прочитаю вам краткий курс. Эта трава — есть сушеная конопля, в которой находится психоактивное вещество марихуана. Вообще-то это вещество давно применяют в медицине со времен Древней Индии и Ближнего Востока в качестве обезболивающих, противосудорожных и противорвотных средств. Первые упоминания об использовании марихуаны в европейской медицине относятся к периоду колонизации Индии Англией, в середине ХIХ века, когда армейские хирурги стали применять препараты марихуаны для обезболивания, лечения мышечных спазмов, припадков эпилепсии и ревматизма. Благодаря практике военных врачей английского колониального корпуса, препараты марихуаны и получили широкое распространение в Европе и США.
Что касается Афганистана, то здесь сорта конопли не отличаются прочным волокном, но вырабатывают много смолки, необходимой для изготовления психотропных продуктов. Традиция их изготовления и употребления насчитывает много сотен лет; на рынке страны преобладает гашиш, который местные жители обычно курят. Афганский гашиш считался и считается одним из лучших в мире. Жители страны разработали множество оригинальных приемом его изготовления. В одной из технологий два-три слоя сухих растений конопли укладывается на ковер, который затем сворачивают в рулон и катают по полу. Потом растения выбрасывают, а цветы и пыльцу собирают с ворсинок. Каждый район Афганистана имеет свои «конопляные» традиции и даже свои формы прессовки гашиша. В Мазари-Шарифе гашиш формировали в «макароны», в Герате — в круглые «коржики», в Джелалабаде — в «палочки», а у нас, в Кандагаре, — в плоские «кораблики». Цвет гашиша варьирует от серебряно-серого до темно-коричневого. Вот вкратце и все.