Афганский «черный тюльпан»
Шрифт:
После ухода Советской Армии он стал премьер-министром Афганистана. В 1991-м году, когда движение «Талибан» свергло правительство Афганистана и установило жесткую диктатуру по шариатским законам, Хакретияр эмигрировал в Иран. Он и сейчас там находится, возглавляя Правительство в изгнании.
В последующие полтора года в Афганистане Коростылев был дважды в окружении, проехал два фугаса, когда за ним взрывались и гибли люди, участвовал во многих боях с вооруженными отрядами, убивал вооруженных бандитов, которые стремились убить его. Но стресс, полученный при обстреле города Бараки-Барак, у Коростылева остался навсегда.
Его сердце до сих пор начинает болеть, когда он вспоминает
Военная судьба поставила Коростылева в первый ряд тех солдат и офицеров, кто против своей воли, подчиняясь присяге, выполнял такие приказы.
Что-то сдвинулось в нем, в понимании окружающего мира. Он постоянно чувствует себя виноватым, как верная собака, укусившая своего хозяина.
И сейчас, двадцать лет спустя, в левой стороне груди у Коростылева больно…
Одним из лучших друзей у старшего лейтенанта Потураева был врач батальона старший лейтенант медицинской службы Владимир Войт. Все свободное время они проводили вместе. Одного возраста и воинского звания, офицеры постоянно обращались друг к другу по различным вопросам, спорили, смеялись. В дни затишья Войт часто бывал в батарее Коростылева. За кружкой чая рассказывал о своей учебе в институте, о своей семье, показывал фотографии жены и дочери. Владимир прибыл в Афганистан из города Череповец, где был врачом в одной из воинский частей. Учился в медицинском институте в Куйбышеве (Самара), а после четвертого курса перешел на военную кафедру, стал военным врачом. Отзывчивый и щепетильный в своем деле, доктор постоянно был среди солдат, интересуясь их здоровьем, питанием, гигиеной. Оказалось так, что вообще в провинции он стал единственным медиком. К нему стали приходить за помощью и местные жители, до этого никогда не знавшие врачей. А однажды в сопровождении нескольких БТР во главе со старшим лейтенантом Потураевым ездил к больной женщине далеко в горы. Коран не позволяет подходить к женщине посторонним мужчинам, тем более неверным, но так уже просил и умолял помочь ее муж, что командир батальона майор Терещук не мог ему отказать и разрешил Володе поехать к больной.
Все боевые выезды доктор был вместе с батальоном. Его небольшой санитарный гусеничный броневичок находился в гуще боев, и Володя со своим санитаром и водителем оказывал первую помощь раненым. Когда группы батальона, оставив технику, уходили в горы, среди них шел и врач батальона. Войт, как никто, носил боевое снаряжение. На панаму надевал каску, из-под которой поблескивали стеклышки очков. Бронежилет, брюки ХБ и солдатские ботинки. За спиной большая медицинская сумка и в руках автомат.
Евгений научил доктора стрелять из снайперской винтовки и ручного гранатомета. Недалеко стояли останки обгорелого БТРа. Доктор с первого выстрела попал в него из РПГ-16.
Один раз он пытался лечить и Коростылева. У того разболелся зуб и Потураев потащил командира к своему другу:
— Володя, выручай! Третий день комбату зуб не дает покоя. Бьет по голове хуже минометного обстрела душманов.
Доктор осмотрел зуб Коростылева, но что он, терапевт, может сделать?
— Подождите, Николай Николаевич! В седьмой роте есть сержант, который учился за зуботехника. Может, он поможет?
Послали за сержантом санинструктора. Тот приходит, осматривает и неуверенно качает головой:
— Не знаю… Хоть нас этому и не учили, но, может, попробовать вырвать этот зуб?
— Делай, что хочешь, сержант! — простонал Коростылев.
Они с доктором стали шептаться. Убежал куда-то санинструктор и приносит из взвода связи плоскогубцы. Володя поставил на свою спиртовку миску и стал кипятить в ней эти плоскогубцы, ручки которых обмотаны синей изолентой. Вымыл руки и сержант, «спец» по зубам. Взяв прожаренные «плоски» в руки, он стал медленно подходить к Коростылеву.
— Может, тебе руки сзади подержать? — участливо спросил Войт. Коростылев ошалело смотрел на плоскогубцы и этих двух «палачей».
— Ы-нет, хлопцы, я боюсь такой операции. У вас, что инквизиция здесь, что ли? Но я не еретик и не такой герой, как Жанна Д'Арк. И подхватившись, Коростылев убежал в батарею.
— Ну, Женя, у тебя и друг!!! Давай, говорит, руки сзади подержу! Это ж с ума сойти можно!
Но следом в батарею пришел доктор Войт, сделал Коростылеву укол промидола из шприц-тюбика, тот уснул, а назавтра зуб его уже не болел. Лекарство задавило боль.
Тогда они не знали, что через месяц этот зуботехник, сержант-узбек, подорвется на противопехотной мине и останется без обеих ног. Что через год командир батальона будет перед строем читать письмо его родителей из Ташкента. Мама называла всех своими сыновьями и приглашала в гости. О сыне с болью и гордостью рассказывала, что он поступил в юридический институт.
Не знали они, что через десять месяцев будет тяжело ранен и доктор. 18 февраля 1983 года Войт шел в цепочке солдат по горной тропе. Судьбе угодно было сделать так, что на противопехотную мину наступил именно он. Это была мина-лягушка. При нажатии на нее пороховой заряд выстрелил, подбросил мину и сломал-разломал доктору ногу. Мина подпрыгнула и разорвалась на уровне груди доктора. Санитарная сумка за спиной, в правой руке автомат. Взрыв!!! Он инстинктивно прикрылся левой рукой. Бронежилет спас его от смертельных осколков в живот. Оторвало кисть левой руки, осколки впились в лицо. От взрывной волны козырек стальной каски согнулся, а сама каска треснула пополам. Лица от крови не видать, правая рука подвернута под туловище, кисть левой руки держится на кожице. Солдаты сразу ввели ему два шприц-тюбика промидола против болевого шока. Одни, отрезав ножом кисть, бинтовали культю и накладывали жгут на предплечье, другие осторожно из-под него вытягивали ногу с торчащими сквозь брюки костями, третьи обмывали ему лицо.
Старший группы лейтенант Костюков вызвал по рации вертолет. Группы принесла в батальон только Володину сумку, каску и автомат…
И только через два с половиной года Коростылев узнал о дальнейшей судьба доктора Войта. Он уже жил в Минске и в своем письме подробно рассказал, что с ним было после подрыва. В госпитале Кабула ему хотели ампутировать ногу, но один из хирургов взял ответственность на себя и отказался от операции. Он первоначально вправил кости ноги и добился отправки доктора в Ленинградскую медицинскую академию. На санитарном самолете ИЛ-18 вместе с другими Володю привезли в Ленинград (Санкт-Петербург). Здесь он лежал один год. Аппарат Илизарова спас ему ногу, а на лице сделали двенадцать (!) операций. «Вредной Варваре — нос оторвали», — шутил он в письме. Нос у него искусственный, многочисленные шрамы на губах, на лице. На левой руке вместо кисти — протез-перчатка.
Казалось бы все, инвалид без средств к существованию. Но нет! Это же был НАШ ДОКТОР! Из десантников!
Володя написал рапорт министру обороны с просьбой оставить его в кадрах Вооруженных Сил. Его назначили в Минский государственный университет преподавателем на военную кафедру — читать медицинские темы. Позже он прислал Коростылеву свою фотографию — майор среди студентов университета. Он делится с ним радостью по поводу рождения второго ребенка. И звал к себе в гости…
Тогда же, в апреле вместе с колонной из Гардеза в батарею прибыл новый старшина батареи прапорщик Цыбик Виктор. Офицеры находились у себя в комнате, когда заходит незнакомый молодой, 27 лет, прапорщик и представляется как новый старшина батареи, прибывший из Союза на замену прапорщику Веденееву, прослужившего в Афганистане 2,5 года, с конца декабря 1979 года.