Афганский рубеж
Шрифт:
— Чего смурной, Димон? — спросил я шёпотом.
— Я тебе говорил так меня не называть? — возмутился Батыров.
— Говорил. Так чё там? Покажи, куда летали на площадки, — вытащил я карту.
Батыров фыркнул и показал на две точки. Это был район населённых пунктов
— Вот здесь. А ты сам карту сложил? — спросил Батыров.
Совсем уже не смешно. Ну не настолько же рукозадым был Клюковкин, что все удивляются его умению карты складывать.
— Ха, ха! И не обидно вовсе. Чего тут складывать, —
С доски списал необходимые данные — погоду, ветер по высотам и каналы для связи. Тут уже и зам по ИАС пришёл, объявил расчётные параметры двигателей на запуске. Это весьма важно.
— Ты записываешь? — спросил Батыров.
— Вертолёт не самолёт. Он гораздо сложнее в пилотировании. Меня удивляет, что ты не записываешь.
— Нет. Я не так спросил, Саня. Записываешь? Ты?! — с удивлением переспросил Димон.
Достал! И Клюковкин тоже! У меня скоро глаз дёргаться начнёт от того, как все вокруг удивляются. Надеюсь, он хоть в штаны не ссался при всех.
— Ля какой! Командир, я на твоё служебное положение сейчас не посмотрю и буду… ругаться. Привыкай, что теперь Саша Клюковкин готовится к полёту. К каждому полёту!
Батыров заморгал, а затем протёр глаза.
— Всё равно не верю. Хоть убей.
— Убью, если не замолчишь, — проговорил я.
В класс вошёл подполковник Петров. Начались предполётные указания. Теперь вся информация, порядок производства полётов и меры безопасности зачитывались под запись на магнитофон.
Кажется, погиб я совсем недавно. И жизнь должна была закончиться. Но вот опять сижу и слушаю, как командир доводит порядок действий при отказе радиосвязи и другую нужную информацию.
— Вопросы? Если вопросов нет, по вертолётам!
После предполётных указаний, комэска построил всех лётчиков и дал заключительные наставления.
— Итак, очередной лётный день. Взлетаем туда, садимся оттуда, — показал он направления взлёта и посадки.
Ефим Петрович задумался, почёсывая подбородок и глядя на вышедшее из-за облаков яркое среднеазиатское солнце. Март месяц, а на термометре днём уже доходит до плюс 25°.
— Батыров и Клюковкин ко мне, остальным разойтись, — дал команду Енотаев.
Мы с Димоном подошли к командиру. Он всё так же продолжал водить рукой по щетине.
— Ты готов? — спросил у меня командир.
— Так точно.
— Проверил у него подготовку? — повернулся Ефим Петрович к Батырову.
— Да. На удивление всё написано. Даже схемы полётных заданий нарисованы.
— Ладно. Дима на месте, а Клюковкин в вертолёт.
Только я отошёл, как за спиной послышался очень строгий голос Енотаева. Он старался говорить тише, но не сильно получалось.
— Дима, хреново кончится. Думай давай! — услышал я.
Интересно, это он обо мне так или
Аэродром постепенно пробуждался. Рассвет уже озарил пустынную местность вокруг лётного поля. Вдали можно уже разглядеть очертания сопок закрывающих вид на железную дорогу в сторону Термеза.
Зашумели машины АПА, поднимая в воздух клубы выхлопных газов. Начали гудеть газотурбинные двигатели АИ-9, предназначенные для запуска основной силовой установки на вертолётах.
Воздух постепенно наполнялся запахом керосина и отработанных газов. Винты вертолётов поднимали вверх клубы пыли, дополняя звуковой ансамбль характерным свистом.
Я поздоровался с Каримом и начал осмотр вертолёта. Удивляет, насколько быстро сюда доставили вертолёты 171го полка, а техникам удалось их собрать.
— Вчера облетали. Аж урчит, как котёнок в полёте, — сказал Сабитович, когда я осматривал блистер Ми-8, аккуратно поглаживая его.
Не знаю, насколько трепетно самолётчики любят свои летающие машины, а я обожаю безмерно.
Пускай вертолёты не такие красивые, комфортные и быстрые. В грузовой кабине керосином пахнет, а после полётов копчик гудит и ходит из стороны в сторону.
Да что там говорить, вертолёт даже висение выполняет с правым креном, а втулка несущего винта завалена набок на несколько градусов. При каждом прикосновении к винтокрылой машине, ощущается дух войны.
Выполнив осмотр, я встал перед вертолётом, а затем сделал пару шагов назад. На Ми-8МТ не летал с момента окончания лётного училища.
И сейчас смотрю на остекление кабины. В ярком свете солнца кажется, что вертолёт улыбается.
— Закончил осмотр? — спросил Енотаев, подойдя ко мне.
— Так точно. Без замечаний.
— Тогда в кабину. Сагитыч, АПА подгоняй, — скомандовал комэска.
Поднялись на борт, и я сразу пошёл в кабину экипажа. Чуть было не сел в левое кресло по привычке. В своём полку иногда подлётывал на Ми-8, но то уже были «навороченные» машины. С навигацией, метеолокатором и многофункциональными дисплеями.
Здесь же всё «олдскульно». Как говорится, одни будильники. А самым современным средством навигации является измеритель скорости и угла сноса ДИСС.
Енотаев занял своё место слева. Я справа, а Карим «приземлился» на сидушку в проходе.
— Начать подготовку к запуску, — скомандовал Ефим Петрович.
Началась бурная работа. Если касаться документов, то данной процедуре отводится огромное число строчек и страниц. А по факту вся подготовка и запуск не занимают более 10 минут.
— Крона, доброе утро! 201й, запуск, — запросил Енотаев разрешение руководителя полётами на аэродроме.
В эфире уже настоящий восточный базар. Каждый из экипажей стремится выйти на связь. Что-то запросить или доложить.