Афганский рубеж
Шрифт:
Параметры он держит хорошо. Можно хоть инструкцию экипажу по нему сверять. Но на такой высоте в Афганистане летать нельзя.
— Командир, а ниже летать не разрешают?
— Не положено! — резко сказал Батыров.
По-своему он прав. Полёты на предельно малой высоте ниже 50 метров нам не разрешали.
И даже так, начинает захватывать дух, когда проносишься над песчаными и скалистыми валунами в непосредственной близости.
— Командир, предлагаю отработать манёвры. Как раз можно скрыться
Использование складок местности — очень помогает при защите от ударов с земли.
— У нас задание другое.
Я ещё раз проверил номер упражнения, по которому мы выполняем полёт. Да, маневрирования в нём нет.
— Где площадка? — возмутился Батыров.
Спорить в кабине нельзя. Каким бы ни был по характеру Батыров, он на борту главный.
Я осмотрел местность. Одна, вторая сопка, а между ними ровная площадка с едва пробивающимися зелёными верблюжьими колючками.
— Надо другую поискать. Ветер сложно определить, — подсказал я.
Площадка окружена сопками. Ветер может меняться, а для вертолёта это очень важно. Тем более что заходить на площадку нужно будет на пониженной скорости.
— Рассчитай курс захода на площадку в районе вон того солончака, — дал мне команду Батыров.
Вот это уже командир! Поставил задачу, можно сказать. Быстро определил ветер.
— Курс 290°. Скорость 100, — передал я параметры захода на площадку.
— Будем заходить на 80 км/ч, — проворчал Батыров.
— Командир, высота 100 метров, скорость 100 км/ч, — настоятельно сказал я.
— Скорость 80. Ветер на площадке? — запросил Батыров.
— Встречный. По силе 40 км/ч, — ответил я.
Такие данные нужны, чтобы рассчитать точку начала разворота. В боевых условиях всё часто делается «на глазок». В мирной обстановке можно и рассчитать точно.
Димон слегка задрал нос в тот момент, когда мы пролетели площадку.
— Секундомер, — нажал я на кнопку пуска часов АЧС на моей приборной доске.
Прошли над площадкой. Смотрю на высотомер, а Батыров уже занял 150 метров.
— Высоко. Раньше загасим скорость.
— Выполняю разворот, — произнёс Димон.
Раньше времени. Высота большая. Совсем мой командир не соблюдает расчётные параметры.
Вышли на посадочную прямую.
— Высота 120, скорость 80, — доложил я.
Вертолёт тормозится слишком быстро. Стрелка указателя скорости подходит к очень неприятной отметке. Ещё и снижается с большой скоростью.
— Вертикальная 6, — доложил я, но Димон молчит.
Ми-8 уже начинает трястись. Я один из нас двоих понимаю, что с первого раза не зайдём на площадку?
Поступательная скорость падает, а вертикальная растёт. Уже и правая педаль на упоре.
— Командир, обороты проваливаются, — доложил я, посмотрев на указатель оборотов двигателей.
Стрелки приближаются к значениям 88%, Димон не реагирует. Бросил взгляд на него, а он тупо смотрит вперёд и держится за ручку. С кончика носа капает пот. Это ступор.
Вертолёт начинает дрожать сильнее. Крениться то влево, то вправо.
— Командир! — крикнул я по внутренней связи, схватившись за органы управления, но результата нет.
Вертолёт медленно начинает заваливаться влево. Батыров очнулся, но движения судорожные. Он только раскачивает Ми-8.
Доли секунды, и мы начинаем падать.
Глава 8
Всё происходит очень быстро. Вертолёт резко пошёл вниз.
Главное — правильно определить, в какой «задничный» режим мы сейчас попадём. А времени нет. Долго размышлять не пришлось — обороты двигателей упали, вертикальная скорость стремительно растёт, но обороты несущего винта не падают. Мы попали в «Вихревое кольцо»!
Если не успею вмешаться, нас раскрутит, и мы плюхнемся в этой степи сильнее, чем на заснеженную площадку в Соколовке.
— Руки убери! — крикнул я, не нажимая кнопки самолётного переговорного устройства СПУ.
Карим тоже всё понял прекрасно. Тут же он начал отсчитывать мне высоту, вертикальную и поступательную скорости.
Ручку управления я направил вперёд, опустив нос вертолёта на 10°. Ми-8 перешёл на пикирование и начал разгоняться.
— Скорость 70. Высота 40, 35, 30… — отсчитывает Сабитович.
Земля приближается. Уже можно разглядеть все трещины на солончаках. Дыхание остановилось, во рту пересохло.
— Скорость 80! — подсказал Карим.
Теперь можно выводить. Рычаг шаг-газ начинаю поднимать вверх. Правую педаль отклоняю, но она почти уже на упоре. Снижение замедляется. Ручку управления на себя. В воздухе появляются клубы пыли, а радиовысотомер сигнализирует об опасной высоте.
— Высота 20, 15… фух! — выдохнул Сабитович.
Ручкой управления выровнял, переведя вертолёт в горизонтальный полёт. Проносимся у самой земли. Перед глазами склон одной из сопок, но успеваю принять влево. Пошли в паре метров от склона.
Успели вывести!
— 10 метров, — сказал я, работая ручкой управления и держа скорость 120 км/ч.
Димон по-прежнему продолжал смотреть перед собой. Вентилятор дул на него, поднимая вверх выбившиеся из-под шлема волосы.
— Командир? — запросил я Батырова.
— Ответил, — спокойно сказал он, облизнув губы.
— Ты живой?
— Да. Просто тут зад… зад… — попытался он что-то сказать.
Мне так и хочется продолжить за него, что у нас была сейчас задница!
— Что «зад»?