Афганский рубеж
Шрифт:
— Есть выговор, — ответил я.
Ефим Петрович убрал сигарету, а затем и пачку в карман.
— Теперь, что касается… — начал комэска.
В коридоре послышалось, что кто-то подал команду «Смирно». Через несколько секунд в дверь Ленинской комнаты начали стучать очень сильно.
Батыров быстро открыл дверь и отошёл в сторону. Это был командир местного полка Петров в повседневной зелёной форме.
— Важный разговор? — спросил он, указывая на нас.
— Уже закончили. А у вас?
— У меня очень важный. Телеграмма
Енотаев взглянул в бумагу, которую передал ему командир полка. Выражение лица у комэска стало серьёзным.
— Батыров, через полтора часа все в классе предполётных указаний.
— Все? — уточнил Димон, намекая и на себя тоже.
— Все лётчики абсолютно. Выполнять, — уточнил Енотаев и быстро покинул Ленинскую комнату с командиром полка.
Телеграмма, видимо, очень важная, раз командир полка сам её принёс. Я выглянул в окно, чтобы посмотреть, куда направился Енотаев. Комэска сел в машину к Петрову, и они поехали в сторону штаба.
— А если что-то насчёт верблюда? — кряхтел на кровати Чкалов, который лежал «без задних ног».
Устал Лёня за утро. Практически выступил в многоборье — и тяжести передвигал, и верхом ездил, и бегал ещё.
Догадки строились самые разные. Кто-то даже решил, что нас домой отзывают. Думаю, что просто какое-то уточнение будущей задачи в Афганистане.
Пока я надевал комбинезон, на табуретку рядом с кроватью сел Батыров.
— Саня, спасибо хочу сказать.
— Рано ещё. Комэска вердикт ещё не поменял. Так что пока опасность сохраняется.
— Всё равно, надежда есть, что дело не дойдёт до… верха. Это ж и правда клеймо. А так, может, всё обойдётся.
Батыров совсем не хочет понять, что репутация его сейчас не самое главное. Как он будет в Афганистане сохранять спокойствие, если он здесь ступор ловит?
— Тебя только репутация беспокоит? — спросил я.
— Я не хочу уехать с позором, — прошептал Батыров.
— И не уедешь. Но ты должен себя преодолеть. Сейчас твой рубеж не река Амударья, и не хребет Гиндукуш. Твой «Афганистан» начинается с кабины Ми-8 и той посадки на площадку. Покоришь этот рубеж, дальше будет проще, — сказал я, похлопав командира звена по плечу.
Я пошёл в направлении выхода, но меня окликнул Батыров.
— А твой где рубеж?
— Не знаю. У самурая нет цели, только путь, — улыбнулся я.
В назначенное время мы с планшетами и книгами подготовки к полётам расселись в классе на КДП. Погодка уже была достаточно жаркой. Так что работающий кондиционер БК-2000 был как нельзя кстати включён.
Морозил он знатно. Сразу я решил предложить попробовать достать где-то несколько таких штук и взять их с собой в Афганистан. Насколько я помню, мы летим в Кундуз, а там уже начинали возводить всем известные щитовые домики. Если не изменяет память, называли их «модули».
— Саня, ну какой домик? Палатка — наш дом на ближайшее время. Кто будет заморачиваться? Мы пока долетим, всё уже закончится, — отмахнулся штурман эскадрильи.
Пока мы ждали комэска, он нам показал маршрут, которым мы будем перелетать в Кундуз.
— Летим строго вдоль железной дороги. Погоду уточним, но уже весна. Туманов минимум. С одной посадкой в Бокайды долетим.
— Зачем нам садиться в Бокайды? 500 километров можем и без дозаправки пролететь, — заметил Лёня.
Говорит он верно, что без дозаправки долетим. А вот прохождение таможни не учитывает. Об этом ему и напомнил штурман эскадрильи. После этого появился и Ефим Петрович.
Вид у него был серьёзный. Волосы мокрые, а на лбу несколько капель пота. Промокнул он его платком и начал своё выступление.
— Планы меняются. Кардинально.
— Никуда не летим? Ай, так и знал, что не дадут нам повоевать. Вот зачем так делать? — шёпотом возмутился Бага за моей спиной.
— Эу, ты не психуй! Командир не зря такой мокрый, — заметил Мага.
Енотаев разложил на столе бумаги и окинул взглядом класс. Началась пауза, которая прерывалась только жужжанием кондиционера.
— О приятном. Лейтенант Клюковкин! — произнёс мою фамилию командир, и я встал со стула, выпрямившись в струнку.
— За проявленную разумную инициативу и умелые действия во время выполнения учебно-тренировочного полёта, объявляю благодарность!
Так-так! Уже и поощрения получаю. Главное — ответить правильно.
— Служу Советскому Союзу! — громко сказал я, и комэска показал мне садиться.
Благодарность — это неплохо, но она превращается в снятие ранее наложенного взыскания. Пусть так!
В классе даже аплодисменты раздались.
— Саня, молодец! Не думал, что до этого дня доживу, — сказал мне Бага.
— Всем тихо! Не устраивайте цирк! Клюковкин молодец, а у нас с вами много работы. Времени нет, — сказал Ефим Петрович и повернулся к карте.
Он подошёл ближе и начал смотреть на границу с Афганистаном. Водил пальцами вдоль границы, но без слов.
— Директива о перебазировании пришла. Послезавтра утром начинаем перелёт. Пункт назначения — Баграм.
Как я и предполагал — задача поменялась.
Пока комэска зачитывал телеграмму, я прикинул, где теперь нам предстоит работать. Аэродром Баграм — один самых крупных в Афганистане. Авиационная группировка, базирующаяся на нём, работает на востоке страны — самое опасное направление.
Долина Панджшер, самый протяжённый участок границы с Пакистаном, аэродром Хост и Чарикарская долина — лишь малая доля опасных мест в этом секторе.
— Начинаем постановку задач на перелёт группы, — объявил Енотаев.
После нескольких вступительных слов, комэска начал доводить составы экипажей. Всего нам нужно перегнать 8 бортов. Остальные 4, со слов Ефима Петровича, будут ждать нас в Баграме.