Афиканский роман

Соколова Марина Алексанровна

"Soyez la bienvenue", [83] – пожелал девушке учтивый хозяин первой попавшейся лавчонки.

"Спасибо", – от смущения забылась переводчица, но незамедлительно исправилась: "Merci, Monsieur". [84]

"Вы из Россия?" – заулыбался хозяин.

"Да – а – а… " – по – московски заакала Лариса.

"Не надо удивляйтесь. Я учился Москва", – возвестил улыбчивый хозяин – он же продавец.

83

Добро

пожаловать

84

Спасибо, месье

"А где?" – загорелась любопытством девушка.

"Университет дружба народ", – удовлетворил любопытство коммерсант.

По его лицу было видно, что он рад вспомнить недалёкое прошлое… но его опередила Зоя Львовна.

"Ну вот – бери с собой переводчиц, – пробурчала сердитая женщина. – Дайте мне, пожалуйста, спички, консерву, чай и сахарный песок".

"Может быть, сходим за колбасой?" – предложила вошедшая во вкус девушка, когда за ней закрылась дверь неприхотливого магазина.

"Это невозможно, – отрезала Зоя Львовна. – Я хотела сказать: в Сиди – Аише невозможно купить колбасу".

"А где возможно?" – напряглась Лариса в ожидании подвоха.

"Лучше нигде не покупать", – предостерегла информированная женщина.

"Что вы такое говорите?" – ещё больше напряглась переводчица.

"Да здесь не колбаса, а одно недоразумение: сплошной горький перец", – передёрнулась Зоя Львовна.

"Надо будет купить и попробовать", – решила про себя неверующая девушка и зашагала в близлежащий магазин.

"Мама, купи мне шоколадку", – жалобно попросил Алёша.

"Нельзя. У тебя же болят зубы", – возразила Зоя Львовна – и покраснела, как варёный рак.

Продавец весело рассмеялся и вежливым тоном предложил свои услуги.

"Ты разве забыла, что при кабилах нельзя говорить "зуб"?" – напомнил маме Алёша.

Продавец опять рассмеялся и подарил мальчику жевачку.

"Почему его так сильно веселят зубы?" – Ларисе было не до смеха.

Зоя Львовна интенсивно задвигала свободной от сумки рукой:

"Не употребляй слово «зуб». У них это что – то непристойное".

Вероятно, у смешливого продавца было много свободного времени, а может быть, он не гонялся за прибылью. Так или иначе он предпочитал не работать, а хохотать.

"Мама, я есть хочу. Ну, купи мне шоколадку, – канючил неотвязный Алёша. – У меня уже не болят зубы".

У коммерсанта начался очередной приступ смеха, а мальчик, следуя примеру своей мамы, зарумянился, как маков цвет. Ларисе в рот попала смешинка – и её разобрал беспричинный смех.

"Если у Алёши больше не болят з у б ы, может быть, я куплю ему шоколадку?" – включилась в игру развеселившаяся девушка.

Мужчина гоготал, как стая гусей, Лариса от него не отставала, а вскоре смешинку подхватили Зоя Львовна и Алёша. Компания развлекалась долго, благо ей никто не мешал, потому что магазин явно не ломился

от наплыва посетителей. Иссякнув, Зоя Львовна вернулась на круги своя.

"Лариса, скажи коммерсанту, чтобы он продал три горьких перчика", – поручила она переводчице.

Лариса пробуравила глазами невоспитанную женщину, но всё – таки перевела:

"S’il vous pla^it, Monsieur, trois poivres amers". [85]

"Avec plaisir. Trois poivres piquants, Mademoiselle", [86] – поправил Ларису жизнерадостный продавец и неутомимо захохотал.

"Наверное, в кабильском языке «перец» – тоже неприличное слово", – наобум предположила русская переводчица, купила для Алёши две шоколадки и в хорошем расположении духа покинула "комнату смеха".

85

Будьте добры, месье, три горьких перчика

86

С удовольствием. Три острых перчика, мадмуазель

Выйдя на узкую сиди – аишскую улицу, девушка полной грудью вдохнула тёплый воздух – и её замызганную душу заполнила радость бытия. Она смотрела во все глаза и жадно впивала очень синее небо, очень жёлтое солнце и очень зелёные кактусы.

"Это и есть подлинная жизнь", – опомнилась выздоровевшая девушка.

Она представила, что складская камера с её затхлым воздухом находится где – то в другом городе, или в другой стране, или в другой жизни. В ней отдалась на волю победителя совсем другая Лариса, может быть, её двойник, или дальняя родственница, или инопланетянка. Девушку с непреодолимой силой потянуло домой, под холодную воду, – чтобы начисто смыть с души гнусную, порочную скверну.

"Ты куда это полетела? – не поспевала за переводчицей жена специалиста. – Мы хотели заглянуть на рынок".

"Это потом!" – на лету крикнула разогнавшаяся девушка – и через десять минут впорхнула в ванную комнату.

"Можно и потом, – обмозговывала безнадёжно отставшая женщина. – Там всё равно делать нечего. Апельсинов у нас – завались, а такое дорогое мясо мне в горло не полезет. Проклятые коммерсанты будут нюхать, как оно гниёт, – но цены ни за что не снизят. А куда побежала эта гулящая? Хотя Иван Иваныч говорит, что она – хорошая девушка. Знаю я этих хороших! До неё Райка была гулящая, и эта – такая же. Одним словом, переводчицы".

Когда рассудительная женщина, держа за руку вырывающегося сына, добралась до дома, Лариса сидела в непосредственной близости от Иван Иваныча с непросохшими после душа волосами и отрицательно мотала головой. Ревнивая жена, забыв про сына, на цыпочках проникла в супружескую спальню и приложила ухо к стене. Слышимость была прекрасная, и Зоя Львовна, слово за слово, услышала весь разговор. Используя всё красноречие, на которое он только был способен, Иван Иваныч убеждал взбалмошную девушку наладить отношения с Земфирой Наумовной "так же хорошо, как с Морисом".