Афоризмы
Шрифт:
Прошлое с его тоской прорвется через любые оборонительные укрепления обычаев и привычек.
Цивилизация – это зола, оставшаяся от горения Настоящего и Прошлого.
Тоска возникает оттого, что мы не реализуем своих возможностей; угрызения совести – оттого, что мы их не реализовали; тревога – оттого, что реализовать не в состоянии. Спрашивается, что же это тогда за возможности?
В молодости мы верим людям, с возрастом же больше доверяем ситуации или
Ленивый человек, какими бы задатками он ни обладал, обрекает себя на второсортные мысли и на второсортных друзей.
Невротики бессердечны…
Эгоизм прижимает нас к земле, как закон всемирного тяготения…
Реальность, союз с реальностью – вот истинное состояние духа здорового и уверенного в себе.
Симптомы ухудшающегося здоровья: бессонница, чистовыбритый подбородок, сверхопрятность в уборной и в ванной, осторожность при переходе улицы, забота о внешнем виде; отвращение к накопительству, равнодушие к газетам, предупредительность в общественных местах, folie des grandeurs.
Меланхолия и уничижение – это тот корабль, в котором не страшно плыть по бурному морю жизни; правда, нам, меланхоликам, легче сесть на мель, чем легкому, плоскодонному фрегату любителей удовольствий, зато мы выстоим в шторм, который наверняка их потопит.
Не бывает ненависти без страха.
Ненависть – это высшая, объективная форма страха… Ненависть – следствие страха, ведь сначала мы боимся, а уж потом ненавидим. Ребенок, который боится темноты, повзрослев, темноту возненавидит…
Чем больше книг мы читаем, тем больше убеждаемся, что единственная задача писателя – это создание шедевра. Все остальные задачи лишены всякого смысла.
Писатели могут познакомиться, только если остановятся помочиться у одного и того же фонарного столба.
Писатели всегда надеются, что их следующая книга будет самой лучшей, и никогда не признаются себе в том, что создать ничего нового они не способны.
Нельзя служить одновременно красоте и власти. «Le pouvoir est essentiellement stupide».
Стоит писателю коснуться пером бумаги, как он начинает принадлежать своему времени… и, следовательно, будет забыт. Тот, кто хочет написать книгу на века, должен пользоваться невидимыми чернилами.
Есть лишь два способа хорошо писать: принимать жизнь такой, какая она есть (Гомер, Шекспир, Гёте), или, подобно Паскалю, Прусту, Леопарди, Бодлеру, усугублять ее ужас.
Награда за искусство – не слава или успех, а опьянение. Вот почему даже совершенно бездарные писатели не в состоянии бросить писать.
Литературное
Искусство – это память, а память – вновь испытываемое желание.
Пока существует мысль, слова живут и литература остается бегством – но не от жизни, а в жизнь.
У наших писателей либо нет личности и, стало быть, нет стиля, либо есть псевдоличность и, следовательно, есть дурной стиль. Такие писатели путают предрассудок с целеустремленностью, благосостояние с мировоззрением.
Есть писатели, которые сначала долго осаждают нашу индивидуальность, а затем без предупреждения идут на приступ, рассеивают слабый гарнизон и берут цитадель штурмом.
Сегодня функция художника – привить воображение науке, а науку – воображению. Там, где они соединятся, и будет миф.
В войне полов беспечность – оружие мужчины; мстительность – женщины.
Нет боли сильнее, чем та, что причиняют друг другу влюбленные.
Коль скоро все те, кого мы давно и сильно любим, становятся частью нас самих; коль скоро мы ненавидим в них себя, – мы мучаем себя и их одновременно.
Цель любви – освобождение от любви.
За порок мы платим сознанием того, что мы порочны; за удовольствие – чувством разочарования – увы, запоздалого.
Мы любим всего один раз, ибо всего только раз мы по-настоящему готовы к любви… И от того, какой окажется наша первая – и единственная – любовь, будет зависеть вся наша дальнейшая жизнь.
Долголетие – это месть таланта гению.
Остерегайтесь женщины, у которой много подруг, ибо они будут постоянно стремиться разрушить ваш брачный союз, ваше «мы». Впрочем одна подруга – еще хуже: в дальнейшем она может стать вашей женой.
Идеальный союз мужчины и женщины подобен туго натянутому луку, и никому не дано знать, то ли тетива сгибает лук, то ли лук натягивает тетиву.
Ноэл Кауард
(1898—1973 гг.)
драматург
Чтобы содержимое не приедалось, нужно почаще менять упаковку. Поэтому женщины с удовольствием подчиняются моде.
Все мужчины одинаковы, но некоторые из них одинаковее.
Мнение, будто опера нынче не та, – ошибочно. Она как раз та, что раньше, вот что плохо.
Нельзя сказать, что я здорово пью. Я могу часами обходиться без спиртного.