Афоризмы
Шрифт:
Умрешь ты не потому, что хвораешь, а потому, что живешь. [2054]
Каждый несчастен настолько, насколько полагает себя несчастным. [2055]
Кто из нас не преувеличивает своих страданий и не обманывает самого себя? [2056]
Болезнь можно одолеть или хотя бы вынести. (…) Не только с оружьем и в строю можно доказать, что дух бодр и не укрощен крайними опасностями; и под одеялом [больного] видно, что человек мужествен. [2057]
2054
«Письма к Луцилию», 78, 6
2055
«Письма к Луцилию», 78, 13
2056
«Письма
2057
«Письма к Луцилию», 78, 21
Слава – тень добродетели. [2058]
Чтобы найти благодарного, стоит попытать счастье и с неблагодарными. Не может быть у благодетеля столь верная рука, чтобы он никогда не промахивался. [2059]
Мы ничего не ценим выше благодеянья, покуда его домогаемся, и ниже – когда получим. [2060]
Нет ненависти пагубнее той, что рождена стыдом за неотплаченное благодеянье. [2061]
2058
«Письма к Луцилию», 79, 13
2059
«Письма к Луцилию», 81, 2
2060
«Письма к Луцилию», 81, 28
2061
«Письма к Луцилию», 81, 32
Римский вождь (…), посылая солдат пробиться сквозь огромное вражеское войско и захватить некое место, сказал им: «Дойти туда, соратники, необходимо, а вернуться оттуда необходимости нет». [2062]
Усталость – цель всяких упражнений. [2063]
Луций Писон как однажды начал пить, так с тех пор и был пьян. [2064]
Опьяненье – не что иное, как добровольное безумье. Продли это состояние на несколько дней – кто усомнится, что человек сошел с ума? Но и так безумье не меньше, а только короче. [2065]
2062
«Письма к Луцилию», 82, 22
2063
«Письма к Луцилию», 83, 3
2064
«Письма к Луцилию», 83, 14
2065
«Письма к Луцилию», 83, 18
Велика ли слава – много в себя вмещать? Когда первенство почти что у тебя в руках, и спящие вповалку или блюющие сотрапезники не в силах поднимать с тобою кубки, когда из всего застолья на ногах стоишь ты один, когда ты всех одолел блистательной доблестью и никто не смог вместить больше вина, чем ты, – все равно тебя побеждает бочка. [2066]
Напившись вином, он [Марк Антоний] жаждал крови. Мерзко было то, что он пьянел, когда творил все это, но еще мерзостнее то, что он творил все это пьяным. [2067]
2066
«Письма к Луцилию», 83, 24
2067
«Письма к Луцилию», 83, 25
Так называемые наслаждения, едва перейдут меру, становятся муками. [2068]
Тот, кому завидуют, завидует тоже. [2069]
На чьей земле ты поселенец? Если все будет с тобою благополучно – у собственного наследника. [2070]
Стремиться знать больше, чем требуется, – это тоже род невоздержности. (…) Заучив лишнее, (…) из-за этого неспособны выучить необходимое. [2071]
2068
«Письма к Луцилию», 83, 27
2069
«Письма к Луцилию», 84, 11
2070
«Письма к Луцилию», 88, 12
2071
«Письма к Луцилию», 88, 36—37
Достоверно (…) только то, что нет ничего
[В нынешних] книгах исследуется, (…) кто истинная мать Энея, (…) чему больше предавался Анакреонт, похоти или пьянству, (…) была ли Сафо продажной распутницей, и прочие вещи, которые, знай мы их, следовало бы забыть. [2073]
Все (…) познается легче, если (…) расчленено на части не слишком мелкие (…). У чрезмерной дробности тот же порок, что у нерасчлененности. Что измельчено в пыль, то лишено порядка. [2074]
2072
«Письма к Луцилию», 88, 45
2073
«Письма к Луцилию», 88, 37
2074
«Письма к Луцилию», 89, 3
Вы [чревоугодники] несчастны, ибо (…) голод ваш больше вашей же утробы! [2075]
Говори (…), чтобы (…) услышать и самому; пиши, чтобы самому читать, когда пишешь. [2076]
Самый счастливый – тот, кому не нужно счастье, самый полновластный – тот, кто властвует собою. [2077]
Природа не дает добродетели: достичь ее – это искусство. (…) [Древние] были невинны по неведенью; а это большая разница, не хочет человек грешить или не умеет. [2078]
2075
«Письма к Луцилию», 89, 22
2076
«Письма к Луцилию», 89, 23
2077
«Письма к Луцилию», 90, 34
2078
«Письма к Луцилию», 90, 44, 46
Безопасного времени нет. В разгаре наслаждений зарождаются причины боли; в мирную пору начинается война. [2079]
Судьба городов, как и судьба людей, вертится колесом. [2080]
Беда не так велика, как гласят о ней слухи. [2081]
Прах всех уравнивает: рождаемся мы неравными, умираем равными. [2082]
2079
«Письма к Луцилию», 91, 5
2080
«Письма к Луцилию», 91, 7
2081
«Письма к Луцилию», 91, 9
2082
«Письма к Луцилию», 91, 16
Пока смерть подвластна нам, мы никому не подвластны. [2083]
Наслажденье – это благо для скотов. [2084]
Наполнять надо душу, а не мошну. [2085]
Много ли радости прожить восемьдесят лет в праздности? (…) Прожил восемьдесят лет! Но дело-то в том, с какого дня считать его мертвым. [2086]
2083
«Письма к Луцилию», 91, 21
2084
«Письма к Луцилию», 92, 6
2085
«Письма к Луцилию», 92, 31
2086
«Письма к Луцилию», 93, 3
По-твоему, счастливее тот, кого убивают в день [гладиаторских] игр на закате, а не в полдень? Или, ты думаешь, кто-нибудь так по-глупому жаден к жизни, что предпочтет быть зарезанным в раздевалке, а не на арене? Не с таким уж большим разрывом обгоняем мы друг друга; смерть никого не минует, убийца спешит вслед за убитым. [2087]
Каждый в отдельности вмещает все пороки толпы, потому что толпа наделяет ими каждого. [2088]
2087
«Письма к Луцилию», 93, 12
2088
«Письма к Луцилию», 94, 54