Африка
Шрифт:
Страна Адамава простирается миль на двести с юго-запада на северо-восток. Это, без сомнения, одна из красивейших провинций Центрального Судана. Реки с тенистыми берегами, плодородные равнины, невысокие горы, тучные пастбища, пышная растительность: папайи, стеркулии [314] , панданусы, баобабы, гифене, бомбаксы, элаисы [315] , бананы… В Адамаве водится много слонов, в восточной части — носорогов, в Бенуэ — ламантинов [316] . На востоке Адамавы повсюду встречаются и дикие быки. Домашних животных множество, в том числе — особая порода серых коров, высотою в холке всего лишь метр.
314
Стеркулия — дерево кола (Sterculia acuminata).
315
Элаис (правильно: элеис) — французское название гвинейской масличной пальмы (Elaeis guineensis), плоды которой дают пальмовое масло и зерна, идущие в кулинарное потребление. Пальмовое масло используется в мыловарении.
316
Ламантины — семейство морских млекопитающих животных отряда сирен; здесь идет речь об африканском (или сенегальском) ламантине (Trichechus senegaliensis).
В Йоле живет не более двенадцати тысяч жителей. Находится она на расстоянии немногим более четырех градусов широты от Кукавы и почти на той же долготе. Чтобы проехать это расстояние (то есть, со всеми изгибами пути, сто тридцать наших обычных лье или триста шестьдесят английских миль [317] ), Барту понадобилось двадцать четыре дня. Город расположен на реке Фаро, притоке Бенуэ, которая впадает в Нигер всего лишь в нескольких днях пути от устья великой реки. Бенуэ в месте слияния с Фаро достигает в ширину не меньше мили при средней глубине в сухой сезон около трех метров, и Барт весьма прозорливо осознал, какую важную роль призвана сыграть эта река в будущих сношениях Европы с внутренними районами Африки.
317
Здесь речь идет о так называемом географическом лье, равном 4,444 км; таким образом, указанное автором расстояние составляет около 578 км. Английская сухопутная миля равна 1609 м, соответственно, 360 миль соответствуют примерно 579 км.
Хотя Барт был по всем правилам аккредитован султаном Борну при правителе Адамавы, последний принял его настолько нелюбезно, что сразу после аудиенции путешественник вынужден был отправиться обратно. Тем не менее, как мы только что видели, он сумел извлечь пользу даже из такого краткого визита.
Пользуясь благоволением султана Борну и великого визиря, удостоившего доктора своей дружбой, Барт устроил в Кукаве штаб-квартиру и стал совершать оттуда далекие радиальные походы по округе. Из каждого похода он возвращался в Кукаву, а затем вновь отправлялся в путь в поисках новых впечатлений и сведений.
Между прочим, Барт решил посетить Багирми, хотя в те времена это было очень опасно и рискованно. 4 марта 1852 года он пустился в дорогу. По-прежнему без средств, борясь с нищетой, лихорадкой, тяготами пути, одолевая бесчисленное множество опасностей и препятствий, 17 числа того же месяца он добрался до Багирми, где не бывал ни один европеец.
Сразу же по прибытии Барт попал под подозрение властей и жителей: в стране шла война. Путешественнику запретили входить в деревни; без разрешения властей он не мог следовать дальше — короче говоря, его интернировали. К счастью, он встретился с любезным старцем Бу-Бакр Садиком, который принял путешественника как нельзя лучше. Раздосадованный тем, что посланный к правителю человек не возвращается, Барт решил отправиться дальше и углубился в густые джунгли, надеясь выйти через них к реке Шари. У выхода из леса Генриха поджидали посланцы правителя, которые окружили доктора и дальше не пустили. Слова, протесты оказались бесполезными. Люди правителя грубо схватили Барта и заковали в кандалы. У путешественника отняли оружие, часы, бумаги, компас, лошадь, заперли в сарае и приставили двух часовых. Более того: приходилось выслушивать от этих фаталистов нравоучения, что все, дескать, от Бога и надобно покориться!
Мучения продолжались четыре дня. Затем Барта освободил старый друг Бу-Бакр Садик: кипя от гнева, он прискакал за доктором на коне, заставил людей правителя Адамавы немедленно снять оковы и возвратить отнятое.
Через два дня Барт без помех прибыл в Масенью, столицу Багирми. Она, как и вся страна, была пустынна: правитель уехал на войну, а с ним и двор; в городе никого не осталось. Все же доктору посчастливилось найти человека, общество которого стало для Генриха неоценимым.
«Факи-Самбо, — рассказывает Барт, — высокий и худой, с редкой бородкой и выразительным лицом, был слепцом, но оказался не только знатоком арабской литературы всевозможного содержания — он читал и Аристотеля с Платоном. Я никогда не забуду, как застал его дома рядом с ворохом рукописей: теперь он мог лишь перебирать их листы… Сверх того, Факи-Самбо обладал глубоким знанием страны, в которой жил. Предки его, по национальности фульбе, переселились в Вадаи, а отец (автор ученого труда о народе хауса) отправил сына учиться в Египет, в медресе [318] Аль-Ахзар. Факи-Самбо пробыл там много лет, затем жил в Дарфуре, а потом вместе с одним караваном отправился на Нигер и вернулся на родину. В Вадаи он был важной особой, но после был оттуда изгнан. Он часто говорил мне о славных временах Халифата, о блеске, сиявшем от Багдада до далекой Андалусии; история и литература тех времен были для него родными. Мы пили кофе, напоминавший ему молодость, причем он непременно прикладывал чашечку по очереди к обоим вискам».
318
Медресе — мусульманское учебное заведение, воспитанники которого получали наряду с религиозным образованием и некоторые практические сведения из области светских наук, например, медицины.
Много раз объявляли, что султан возвращается, и много раз слух оказывался ложным. Наконец государь появился у стен города в сопровождении многочисленной конной свиты — огромного кортежа, блиставшего варварской роскошью, пестрой толпы разноцветных бурнусов. Сам султан в желтом бурнусе ехал впереди. Рабы с железными кандалами на правой руке прикрывали монарха двумя зонтами и обмахивали прикрепленными к длинным шестам страусиными перьями. Далее следовали высокие должностные лица государства, затем — оркестр: литаврщик на верблюде, флейтисты и трубачи. Далее на прекрасных лошадях ехали сорок пять султанских фавориток, закутанных в черное, — каждая в сопровождении двух рабов. Наконец, для вящего блеска триумфальной процессии, провели семерых побежденных вождей. Один из них, человек величественного вида, правивший большим племенем, вызвал общую симпатию спокойным видом и улыбкой. Все в толпе знали, что пленных вождей по обычаю убивают или, еще того хуже, предают на поношение сералю [319] , после чего гнусным образом калечат.
319
Сераль — дворец (тур.). Здесь имеются в виду его обитатели, т. е. придворные чернокожего повелителя.
Час спустя султан передал Барту, что не знал о страданиях, перенесенных доктором, и в доказательство благорасположения прислал барана, масло и зерно.
Это было 6 июля. Вечером Барт получил наконец депеши из Лондона, где находилось разрешение продолжать экспедицию и необходимые для выполнения задачи средства. В нищете и беспокойстве прошло пятнадцать месяцев! Получил он и самое приятное вознаграждение, какое существует для путешественника, — множество частных писем с высокой оценкой своих трудов.
На следующий день султан дал доктору приватную аудиенцию. Государь явил к путешественнику благожелательство и с удовольствием принял дары. Затем, поскольку полученные инструкции звали Барта в Кукаву, он сразу же испросил разрешения покинуть Багирми.
Пять недель спустя Барт воротился в Кукаву.
К сожалению, радость его длилась недолго: в экспедиции вновь случилось несчастье. В сентябре 1852 года умер Овервег, сраженный, как и Ричардсон, столь немилосердным к европейцам климатом. После этого Барт хотел только одного: уехать из гиблых мест как можно дальше. Ожидая из Лондона нового сотрудника, доктор решил отправиться далеко на запад: исследовать Нигер и посетить неизведанное пространство между дорогами, пройденными Кайе, и землями, в которых делали открытия Лендер [320] и Клаппертон [321] .
320
Лендер Ричард Лемон (1804–1834) — в 1825–1827 годах вместе с X. Клаппертоном путешествовал из Лагоса в Сокото; в 1830 году путешествовал по Нижнему Нигеру. В 1832 году опубликовал дневник о своих странствиях по Нигеру. Был смертельно ранен в схватке с туземцами и умер на острове Фернандо-По.
321
Клаппертон Хью (1788–1827) — совершил два путешествия по Африке: в 1822–1825 годах от Триполи до Кукавы и Сокото (совместно с Диксоном Денгемом и У. Аудни), в 1825–1827 годах из Лагоса до Сокото (совместно с Р. Лендером). Результаты работ опубликовали Д. Денгем и Р. Лендер.
Итак, 25 ноября он отправился из Кукавы, намереваясь достигнуть Томбукту [322] .
Девятого декабря унылые равнины Борну закончились и начались плодородные округа хауса. 12 числа Барт направился на северо-северо-восток к провинции Муниго, оттуда — не прямо в Зиндер [323] , а на запад, желая посетить Ушек — местность в западной части Борну, где больше всего выращивают пшеницы. Затем Генрих попал в Бадуими, где многочисленные ручьи орошают плодородные поля и сливаются в два озера, соединенные проливом. Но странное дело — хотя озера и соединяются, одно из них пресное, другое солоноватое; одно совершенно спокойно, как лазурное зеркало, второе зеленовато, как море, и, беспокойно вздымаясь, катит волны, вынося на берег множество морских водорослей.
322
Томбукту расположен в 12 км от берега Нигера (при самом низком уровне воды в реке).
323
Здесь имеется в виду город Зиндер на юге современной Республики Нигер, близ границы с Нигерией, а не одноименный город на реке Нигер.
Чтобы попасть в Зиндер, путешественник избрал путь школяров или исследователей, что часто является одним и тем же. Барт прибыл в этот город, где его ожидали средства для продолжения пути. Драгоценный багаж был надежно укрыт за толстыми глинобитными стенами от чуть ли не ежедневно опустошающих город пожаров.
Вид Зиндера необычен: в западной части, прямо посреди города, вздымается скальный массив, а от городских стен во все стороны расходятся каменистые гребни. Вследствие этого вокруг Зиндера находится множество источников, орошающих табачные поля и питающих необыкновенно богатую растительность. Купы финиковых пальм, поселки торгующих солью туарегов оживляют пейзаж. Визирь — друг прогресса — даже распорядился учредить нечто вроде ботанического сада.