Африканская луна
Шрифт:
А однажды мы с женой – по совету новых знакомых – поехали в центр Хургады посетить действительно качественный магазин хлопковых изделий. Жена долго искала вещь себе по душе и, выбрав наконец себе невероятно пушистое желтое полотенце с верблюдом и пирамидами, на радости запела простую песенку:
– Ля-ля-ля-ля-ля-ля! Ля-ля-ля-ля-ля-ля!!!
Продавец послушал несколько секунд, потом щелкнул пальцами и мгновенно запел те же звуки на тот же мотив. Ну и, само собой разумеется, пустился в пляс.
Веселость египетских водителей тоже поражает. На улицах там стоит
Сигналят они и друг другу. И даже просто так, в пустоту – чтоб не скучно было одному на дороге.
Когда мы ехали в Каир колонной из нескольких автобусов, прикрытой пулеметами полицейского джипа, водители, весело сигналя, то и дело обгоняли друг друга на неразмеченному пустынному шоссе. А потом передний вдруг включил аварийную сигнализацию.
– Что случилось? – заволновались понимающие толк мужчины.
– Да нет, ничего, – пояснил египтянин-гид. – Просто водитель всем показывает, что эта штука у него есть и он умеет с нею обращаться.
В этом постоянном, безудержном, неуемном, брызжущем весельи, в способности предаться какой-нибудь невинной забаве в любой, – пусть даже самый неподходящий момент – наверное, и проявляется характер легкомысленной негритянской Африки, на чьей земле угнездилась большая часть Египта. Веселой и беспечной Африки, антипода Азии, затаившейся под зеленой тенью ислама.
Работа любит мрачных дураков
В точности соответствуя образу, нарисованному мною выше, есть в египтянах черта, которая не может не импонировать всякому нормальному индивидууму: они не любят работать. (Любовь к работе вообще, на мой взгляд, свидетельствует об отклонениях психики; в египтянах же психически абсолютно здоровы.)
Работать им все-таки приходится. Куда денешься: страна неимоверно бедная, ничтожно малый процент населения имеет капиталы, позволяющие вести приемлемый образ жизни. Подавляющее большинство вынуждено вкалывать. И не просто вкалывать – просто-таки пидараситься за три копейки.
Конечно же, египтяне работают. Поскольку и города их пока что не занесло песком, и пальмы не высохли в редких оазисах, и автомобили ездят и верблюды не мрут с голоду.
Но работают они чисто по-египетски. Запас мощности среднего египтянина – как у аккумулятора неизвестной марки. Стремления к труду хватает на кратковременные импульсы работоспособности, разделенные длительными периодами релаксации, во время которых египтянин, все побросав, сидит и мечтательно смотрит вдаль. Или предается любимому, не отнимающему
Особенно любопытным и не имеющим аналогии в прежнем жизненном опыте оказался тот факт, что всю низшую работу в Египте выполняют мужчины.
Женщины заняты только на престижных (по крайней мере, с египетской точки зрения) должностях: продавцами, менеджерами, учителями, и т. д.
Вся обслуга нашего отеля состояла исключительно из мужчин. Мужчины-уборщики, мужчины-подавальщики, мужчины-повара, мужчины-рабочие пляжа… Обо всех их я еще напишу, пожалуй, по отдельности в отдельных главах.
А вот женщин среди служащих отеля мы видели всего трех. Одна маленькая барменша (попавшая на эту должность, вероятно, случайно), одна повариха и одна менеджер обслуживания в номерах, вроде надсмотрщицы над мужиками-уборщиками. Была еще одна, четвертая, русская, как бы внештатная – то ли гид то ли менеджер при отеле, оказывающая минимальную помощь приезжающим из России – но она не в счет.
Древний Египет родился в жестокой пустыне. Целенаправленным трудом миллионов рабских рук – направляемых умелыми надсмотрщиками – была превращена в сказочное царство плодородия дельта Нила, поднялись древние города, храмы и капища.
Но то было давно. Рабы разбежались и ассимилировались, а те египтяне вымерли.
Или, может быть, люди действительно способные к созиданию, покинули Египет в Библейские времена вместе с Моисеем, уведшим оттуда евреев?
Так или иначе, но при созерцании сегодняшнего Египта верится с большим трудом, что когда-то это была процветающая страна, давшая одно из первоначал нынешней цивилизации.
Уверен, что энергии нынешних египтян – вооружись они даже не плетками, а пулеметами – не хватило бы на то, чтоб заставить своих рабов выложить хоть один ярус самой маленькой пирамиды.
Пиастры! Пиастры? Пиастры…
Это слово, тысячекратно повторенное попугаем из «Острова сокровищ», с детства вызывает перед мысленным взором блеск раскрытых сундуков с золотом и прочие атрибуты неизмеримых богатств.
Не знаю, чем измерялись в давние века те пиастры, которыми грезил попугай хромого Сильвера, – но нынешние его бы уж точно не порадовали.
Поскольку современный египетский пиастр стоит примерно 7 российских копеек.
В самом деле: фунт составляет чуть меньше четверти доллара, а пиастр – полный аналог копейки – его сотую часть. Так что считайте сами по текущему курсу.
Несмотря на столь малую ценность, в Египте ходят банкноты достоинством 50, 25 и даже 10 пиастров – несколько таких, совсем новеньких, я взял с собой в Россию. На счастье.
И еще есть монеты в несколько пиастров – точный номинал мне неизвестен, поскольку все надписи на них арабские. Вероятно, эти монетки – очень красивые, словно позолоченные, навевающие воспоминания о настоящих пиастрах – выпускаются малыми тиражами. Вроде наших юбилейных рублей с Пушкиным. Нам подарили четыре таких в хургадском магазине как знак особой признательности за покупку двух достаточно дорогих полотенец.