Ага, влюбился!
Шрифт:
Мне очень не понравился этот вариант. Я живо представила, как все бегают с фонариками по ночному парку и суматошно ищут нас, а мы уже мчимся в это время домой под развесёлую музыку из чьей-то магнитолы.
Да и попутка – очень сомнительно. Меня вот учили к незнакомым в машины не садиться… А Женьку, кажется, вообще ничему не учили!
– Так нельзя, – твёрдо сказала я со знанием дела.
– Ладно, – нехотя, но легко согласился Карпов. – Пошли искать дорогу к автобусу. Давай, раз нам не повезло найти спуск, если идти вправо от бухты, мы пойдём налево. Да, это дальше, но зато там наверняка есть какое-нибудь удачное место!
Мне уже было всё равно, потому что я ужасно боялась теперь за щенка, что его у меня изымут. Ситуация казалась безвыходной: и к автобусам надо, и щенка надо оставить себе.
Мы шли молча, и вода в бухте теперь казалась неприветливо тёмной, но всё же около неё было светлее, чем в лесу. О том, чтобы вернуться под сень деревьев, речи не шло, и мы брели вдоль края скалы, пока не добрались до места, где спуск и правда был не таким крутым и даже ступенчатым.
– Руку дай, – скомандовал Карпов и протянул мне ладонь. – А то грохнешься со своим псом!
– Ещё чего! – я спрятала свободную руку в карман, чтобы мальчишка никак не мог взять её.
Женька пожал плечами и начал спускаться первым, но своё желание подстраховать меня не ставил и придерживал за локоть той руки, которой я прижимала к себе щенка.
Камни здесь отчего-то были сухими, не скользкими и довольно плоскими, а мои кроссовки имели отличную для таких дел подошву, так что спуск показался мне хоть и опасным на вид, но на деле оказался лёгким и непринуждённым, и даже несанкционированная мной помощь Карпова к концу операции перестала меня напрягать.
И вот мы стояли на земле. Рядом с нами высилась тянущаяся вдоль побережья скала, под ногами лежала натоптанная дорожка, а слева бухта с её камнями, запахом воды и лёгким ветерком.
Карпов огляделся. Парк казался огромным, и статуя какого-то старца с длинной бородой, что восседал на огромном валуне, смотрела со своего постамента так печально, словно сочувствовали мальчишке, но в мраморных бездушных глазах мне чудился и укор. Такой же, какой Женька мог найти и в моих.
Карпов нервно сглотнул.
– Зато теперь проще найти дорогу, пошли! – бодро заявил неунывающий Женька и прибавил шагу.
Мы с ним отправились теперь уже уверенно по официальной тропе, где не так давно проходил весь наш класс.
Теперь казалось странным и удивительным, что мы могли потеряться здесь – в культурном парке, а не в диких дебрях. Что послужило всему этому, я не знала: не то страх, не то растерянность, не то какие-то духи этого места решили проучить нас и помогли заплутать. Как бы то ни было, теперь всё казалось простым, хоть природа вокруг и продолжала производить впечатление мистической, древней и мудрой.
Мы шли, не разговаривая, и вскоре вышли к совсем окультуренному месту, откуда по прямой аллее можно было выйти через ворота к автобусам.
Я напряжённо ждала криков Селёдки, которая, как рисовало моё воображение, в ужасе носилась по парку и рвала на себе свои завитые светлые волосы от злости и досады.
Но парк дышал тишиной. Такой особой осенней тишиной, в которой уже не стрекочут кузнечики, не щебечут птицы и даже последние клинья гусей давно пролетели, а те, что не успели, затаились на ночёвку, чтобы не лететь в темноте.
Мы шли к автобусам, но оба уже начинали догадываться, что нас никто не ждёт. Тогда это показалось мне добрым знаком, ведь означало, что моего пса Селёдка не отберёт.
– Они уехали без нас! – удивился Женька, не постеснявшись выразить своё удивление этим восклицанием. – Офигеть!
Я вздохнула, не зная, что ответить.
Мы прошли через ворота, и я обернулась на тёмный парк. Хорошо, что мы выбрались из него! Там теперь стало совсем неприветливо на вид, но мне чудилось что-то доброе в этой темноте. Как будто тот лесовичок, что заблудил нас, улыбался и желал нам удачи. И собаке моей – тоже. Словно он для этого всё и придумал, чтобы помочь этому маленькому живому существу.
Не знаю, придумала я лесовичка или нет, но улыбнулась ему в ответ и даже помахала рукой.
– Ты чего? – опасливо спросил у меня Женька, решив, наверно, что я ненормальная.
– Ничего, – смутилась я. – Просто прощаюсь с парком – когда ещё тут побываю! А он мне очень понравился! Даже несмотря на то, что пришлось гулять не нему с тобой!
Женька усмехнулся, но тоже обернулся и тоже помахал рукой темноте парка.
– До встречи! – тихо сказал он.
– До встречи! – решила сказать и я.
Мне очень хотелось однажды сюда вернуться, несмотря на то, что пока было вообще непонятно, как отсюда выбраться и оказаться дома.
***
Автобусов не было, и стоянка оказалась почти пуста – только одинокая красная машинка с предупреждающей наклейкой в виде элегантной леди в огромной шляпе, дающей понять, что за рулём женщина. Но где она пропадала, было не ясно, так что даже совета спросить оказалось не у кого. Вроде бы тут должен быть сторож, но и его не наблюдалось.
Мы шли по дороге, благо она тут проходила одна. Шли рядом, глазели по сторонам, но вокруг не располагалось никаких домов и до самого Выборга предстояло идти невесть сколько.
Появившийся внезапно свет фар мы заметили издалека, и вскоре сзади послышался шорох шин и мерный гул мотора. Мы остановились, не сговариваясь. Оба понимали, что помощь нам требуется, но не обсуждали это вслух, а просто надеялись на чудо.
Машина ехала небыстро, и, едва заметив нас, сменила дальний на ближний, а потом, аккуратно поморгав поворотником, свернула на обочину и остановилась недалеко от нас.
Мотор заглушился, хлопнула дверь. Из машины вышла женщина, показавшаяся мне на тот момент средних лет, но на деле она была молода, даже на пару лет младше моей мамы.