Ага, влюбился!
Шрифт:
Придя в школу, я не знала почти никого, потому что пошла в учебное заведение не по прописке, и потому на этой экскурсии мне было ужасно интересно пообщаться в другими детьми в необычной обстановке.
Прекрасная ведь была затея! Золотая осень, масса впечатлений от первой в жизни совместной поездки, знакомства, которые должны потом перерасти в дружбу на век… или в ненависть на век, как в моём случае.
В автобусе со мной села, конечно, Оля. У нас с ней сразу сложились добрые товарищеские отношения, поскольку она всегда охотно защищала меня от Женьки. И не давала слова его другу – Ваньке Гудвину, который вечно норовил вписаться в наши словесные перепалки, инициатором которых неизменно был Карпов.
За время первого месяца учёбы мы с ним и Олей как-то часто менялись местами, но в пределах последней и предпоследней парты и крайнего ряда.
В первые дни Женька сидел перед нами.
И с самого первого сентября он любил обернуться и как-то напакостить мне, но меня это не очень раздражало, а вот Оля не прощала ему не малейшей шалости в мою сторону. Она, как оказалось, ходила с ним в один детский садик и потому считала своим долгом защитить меня от старого знакомого. Она вообще училась в садике с половиной нашего класса и успела ещё там со всеми разругаться, так что теперь дружила исключительно со мной.
Где сел в автобусе этот тип, Женька, я не обратила внимания, а вот Оля заметила и сказала, облегчённо вздохнув:
– Фух! Карпов с Ванькой сели в начале, отлично!
Я пожала плечами. Мне было наплевать, где сел Карпов.
С поездкой не заладилось с самого начала – у автобуса пробилось колесо ещё на трассе, и водитель стал менять его. Повезло, что это происходило за городом, и мы с учительницей и несколькими сопровождающими родителями пошли гулять по садоводству, в котором оказались.
Пригород пах спелыми яблоками, радовал глаз красными гроздьями рябины и манил пройти по кривым улочкам.
– Вы можете прислать нам другой автобус? – нервно вопрошала в трубку телефона Селёдка, обладательница точёной фигурки и копны светлых завитых волос, которые то и дело нервно поправляла.– Почему нет? Я не понимаю, как можно так организовывать поездки!
Пока она с кем-то ругалась, мы беззаботно гуляли.
Я заметила, что Женька с Ваней уже нарвали где-то яблок и теперь были довольные и гордые.
Оля потянула меня к ним. Она уже тогда не любила, когда про неё забывают или обделяют.
– А нам? – спросила она строго у мальчишек. – Мы же тоже яблок хотим!
Лично я не очень хотела, если честно. Но стало интересно, как ребята отреагируют.
А они отреагировали просто. Как будто и не доставали нас никогда, а относились ровно и адекватно.
– Да берите – не жалко, – пожал плечами Женька и достал из карманов два яблока.
Протянул их нам в двух руках, и я с сомнением посмотрела на предложенный фрукт. Казалось, что должен быть подвох! Но его, на первый взгляд, не было.
И на второй – тоже. И вообще, всё было нормально: и реакция Женьки, и яблоки.
Тогда я вдруг подумала, что и правда поездка может помочь нам наладить общение, раз начало уже положено.
– Спасибо, – поблагодарила я за угощение.
Оля тоже поблагодарила и тоже взяла яблоко. Ребята отвлеклись на что-то, и я посмотрела на Северову удивлённо.
– Что? – не поняла она. – Делиться надо! А то дожили – пока не попросишь, не угостят!
Она уже тогда была уверенной в себе и считала, что мальчики должны ухаживать за девочками, даже если у них противостояние. Потому что противостояние культуре –не помеха.
Случай с яблоком впоследствии казался мне каким-то отвлекающим манёвром судьбы.
Когда автобус починили, нас спешно загнали в него, и мы поехали. Кажется, жутко опаздывали, и Селёдка очень переживала по этому поводу.
Но дальше добрались мы без приключений.
Всё окончательно пошло не так с момента, когда нужно было разбиваться на пары у самого парка Монрепо, который входил в нашу культурную программу. Этим занялась Селёдка, почему-то перед посещением парка разрешившая родителям, которые ехали с нами, пока отправиться в город. У них там были какие-то дела, которые они планировали сделать в свободное время, но свободного времени из-за колеса не предвиделось.
Вообще, когда искали взрослых для сопровождения, выяснилось, что никто ехать не хочет, но благо нашлись те, кто согласился, но с условием, что им дадут время на личные дела.
Это было крупной ошибкой.
И вот всех уже разбивали на пары, а Северова как раз уронила зеркальце под сиденье и рыскала в автобусе.
Меня водитель выгнал, чтоб не задерживала народ, и я вышла на улицу, где цепкая рука Селёдки схватила мою и вложила в руку Карпова. Причём проделала это так быстро, что я не успела даже подумать о том, чтобы возмутиться. Да и не получилось бы, наверно, на меня Селёдка шикнула бы, и я от обиды снова не смогла бы ни слова произнести.
Я ошарашенно посмотрела на Женьку, а он улыбнулся мне как-то радостно, что ли… Не к добру это. От его сияющего ехидного взгляда я растерялась окончательно и поняла, что надо бить тревогу. Почти начала паниковать, когда услышала звонкий спасительный голос Оли:
– Я должна идти с Никой!
Но учительница не поддержала Северову, ответив сразу, без раздумий:
– Вы вечно болтаете, а надо слушать экскурсовода, – наставительно заявила Селёдка. – Так что ты вставай с Ваней.
Я выдохнула, поняв, что всё это – коварство Селёдки, а не досадная случайность. Я бы всё равно не пошла с Олей, даже если бы она вышла из автобуса вместе со всеми.
От этого стало немного легче.
– Не хочу! – едва не заплакала Оля, и мне стало неудобно: это ведь из-за меня. Надо же, не думала, что Северова так хочет идти со мной. – С Карповым они тоже будут болтать!
– Так, Оля! – прикрикнула Селёдка. – Не задерживай! И так столько времени потеряно!
– Ага, – поддакнул Женька, а потом шепнул мне: – Может, Гудвин подарит Северовой мозги?
– Пусть тебе сперва подарит, – отозвалась я, обидевшись за подругу.
Тогда я ещё не знала, что шутки про мозги и фамилию Ваньки будут сопровождать меня всю школьную жизнь.