Агапангелие

Кокурин Николай Владимирович

Поэтому Феврония Муромская не права, когда аргументировала тем, что у всех женщин там одно и тоже, отклоняя домогательства лодочника, или кто он там был. Нет, еда должна нравиться, чтобы было вкусно. Кто этого не понимает, тому без разницы, чем брюхо набивать, лишь бы набить чем. Так и в отношениях, кто этого не понимает, тому лишь бы с кем. И речь не только про внешний вид, разумеется. Здесь много факторов симпатии из области общей эстетики. Но первые сигналы это всё же вид, запах, голос, походка, манеры, харизма и так далее. «В человеке должно быть все прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли», как говорил великий Чехов.

По–другому любви не бывает, бывает просто животная похоть, которой нет никакого дела до красоты. И если любовь

есть, значит, она находит и видит удовлетворительную для неё красоту. И любовь не перестаёт. Если перестала, значит, это была не красота, не прекрасное. Или не любовь.

Ступень двадцатая

Обязательно ли Царство Небесное, как Царство Любви и его филиалы на Земле должно быть централизованно? Или всё же Иисус дал нормы и принципы для локальных объединений, которые могут и не быть между собой связаны? Это вопрос в том числе и про христианские конфессии и про единоличные локации собранные из двух–трёх человек.

Больше похоже на то, что всё же не может здесь быть никакой централизации и монополии. Тем более если в этих централизованных общинах отсутствует веганская и миротворческая составляющая, сторонящиеся всяческого милитаризма в любых его проявлениях, в том числе апологетики, то есть самозащиты. Если Царство Его не от мира сего, то в мире сём Оно и не защищается. Тем более не нападает. И не поддерживает милитаризм, какого бы толка агрессии он ни был. Защита это тоже вид агрессии.

Даже «Апология Сократа» как и апологии Иустина Философа в виде оправданий противоречат учению Иисуса, не защищавшего Себя даже на суде Пилата, ни проронившего ни слова оправдательной речи. Всяческое использование адвокатов противно христианству. Молчание ягнят – это единственно верная реакция на все обвинительные речи и единственно соответствует Духу Мирну.

Следовательно, даже если нет собранных двух или трёх в таком Духе, но есть один такой человек, там и Бог пребывает и в этом одном человеке и сосредоточено Царство Небесное. И такой человек ни в коем случае не может иметь ничего общего ни с одной агрессивной организацией мира сего, каким бы христианским лейблом она ни прикрывалась.

Ступень двадцать первая

Однако же имеется нюансик. Травоядные не все такие уж безгласные агнцы. Вероятно поэтому Иисус зазывает быть овцами и ягнятами, а не баранами, слонами, буйволами. Они могут убить хищника. Есть они его не будут, но вот поиграть его трупом могут. Пошвырять, пободать и выбросить.

У нас в городе в 80–х тех, кто не входил в уличные гоп–группировки, то есть в стаи, называли быками. Меня тоже, пока я не вступил в их партию волков. Долго я думал почему же «быками»? Теперь понятно, хотя может гопники этого и не осознавали. Бык не станет бегать с волками и охотиться за наживой, но он может дать отпор стае. Кого–нибудь может и забодать из них насмерть, пока они его ни загрызут.

Так и везде. Хищники должны об этом помнить. Но это не значит, что если буйволу скажут, что вон там–то волк и его надо забодать, то он прям обязан пойти и бодать. Сказавший может и наврать, будучи сам волком в овечьей шкуре. Травоядный может защищаться непосредственно при прямой угрозе, когда он сам видит опасность. Из этого опять–таки следует, что Воин Христов если и может убивать, то только при личном контакте с врагом, а не в ряду каких–либо вооружённых сил какой бы то ни было страны. Но и это только после воскресения из мёртвых, втором пришествии и Армагеддоне. То есть никогда?

Ступень двадцать вторая

Наверно, многие из тех, кто бежит из своей так называемой страны, якобы потому что не хочет воевать, демонстрирует свой конформизм, то есть малодушие.

Первые христиане, впрочем, тоже убегали из Иерусалима, когда римские войска в 70–м году окружили город. Они тоже не хотели воевать и до этого не воевали. От кого они бежали? От римлян

или от своих единоплеменников, которые заставляли их брать оружие и сражаться с оккупантами? От своих же бежали, чтобы не быть принужденными стать человекоубийцами. Наверняка, свои же за отказ воевать их и убивали, кто не успел бежать. Так и теперь. Только христиане бежали в горы или вникуда. Теперь бегут в благоустроенные места за плюшками, которые здесь испугались потерять. Не знаю, много ли нищих туда сбежало. Все нищеброды остались дома. Разумеется, христианской храбрости нельзя ни от кого требовать, кроме самого себя, и понятно, когда бегут атеисты, у них, кроме как в мире сём плюшек не ожидается, но христиане же не собирают сокровищ на земле, а на Небе. Первые христиане ещё не особо в этом были уверены, они ждали прихода Мессии со дня на день, хотя уже и начинали сомневаться, почти лет сорок прождали и уже как–то не особо верилось, но на всякий случай продолжали идентифицировать себя как учеников Иисуса.

Но теперь–то уже давно ясно, что в земном пространстве Рая не будет, куда бы ни убежали, будут только плюшки временных удовольствий. А посему не должно ли по примеру того же Алексея Навального вернуться? Пусть тюрьма, пусть издевательства, пусть смерть. Разве с Иисусом не тоже было? И с тем же Сократом. Никто из них не бежал, имея такие возможности и зная, что ничего не изменить.

Только вот зачем, если к тебе пристаёт шпана на улице оставаться на месте? Может лучше попробовать сбежать? Да, шпана бывает разная. Может и догнать, и пробежаться с тобой до дома, и там всех твоих загубить вместе с тобой. Посему здесь нет рекомендаций, только рассуждения и проигрывание ситуаций.

Бык будет бодаться, пока не загрызут. Или добежит до своих, и всем стадом забодают всю стаю. Только может статься, что там, куда ты сбежал шпаны не меньше, только она погламурнее и их хищничество поизящнее. Всяко быть может и есть. Плюшки мира сего обольстительны, особенно круассаны, а посмертные радости так неопределённы, что легко поддаться искушению бежать за плюшками или взяться за пулемёт.

Ступень двадцать третья

Ты влюбился, а твоя жена говорит тебе, что она шалава, уродина и так далее. Как это так?! Жена не доверяет твоему вкусу? Ведь тогда нужно ставить под сомнение и то, что ты когда–то выбрал её саму и продолжаешь–таки любить, хотя и влюбляешься не только в неё. Вкус дело тонкое, как и любовь. Ох.

Вот и жена нашла себе кого–то. Нет, ты не говоришь, что он индюк, слабак и прочее. Ты ищешь и находишь в нём прекрасные качества. Некоторые даже лучше твоих, тебе есть куда расти и на кого ровняться. Его прекрасные черты очень похожи на твои, некоторые разве что совершенней. У него кубики на животе, а у тебя жир, хотя и кубики иногда пробиваются. Значит надо больше тренироваться.

Нужно доверять вкусу жены, ведь когда–то она выбрала тебя, хотя ей теперь и кажется, что она ошиблась, и ты вовсе ей не нравишься, не в её вкусе. Или она думает, что у неё вкусы поменялись. Вкусы не меняются, они развиваются, как всё в мире, и затем увядают, когда уже ничего не надо, никто не люб, ничто не радует, никто не увлекает. Лишь бы был кто рядом, чтобы пить воду из одного стакана, поддерживая его друг другу. Лишь бы дети принесли вам этот стакан воды.

Только вот пока вы влюблялись по сторонам, детей так и не нажили, а если и нажили, то, глядя на вас, они разбежались на все четыре стороны.

Ступень двадцать четвёртая

Мужчина и женщина, если хотят стать (спать) единым целым, не должны стесняться лобызать друг друга везде. Так у двоих делается одна микрофлора. Как и ребёнок, когда рождается, должен пройти сквозь экскременты матери, а не стерильно через кесарево. Чтобы пополнить адаптивную иммунную систему материнскими бактериями. Только вот в роддомах женщинам клизмами всё вымывают и не дают сделать всё так, как должно.