Агатангел, или Синдром стерильности
Шрифт:
Многие удивляются названию нашего города, происхождение которого до конца не выяснено. Есть предположение, что во время основания, а это приблизительно XVII век, сюда планировали перенести столицу Галиции. Основал город такой себе Акакий Бздынский, неизвестный историкам купец низкого происхождения, который нажил капитал с помощью темных махинаций и хотел прославить свое имя.
Говорят, сначала Акакий Бздынский настаивал, чтобы город назвали в его честь, но недостаточная благозвучность имени основателя вынудила отказаться от этой идеи. Тогда город по неизвестным историкам причинам назвали Тигирином. В туристических путеводителях можно прочитать, что название это объясняется рождением основателя в год Тигра, хотя большинство туристов и сомневается, что в то время китайские гороскопы уже успели завоевать такую популярность. Тигра планировали потом сделать символом Галицкого княжества и поместить его изображение на королевский
Однако легенда о том, что город должен был стать королевским, передавалась из поколения в поколение, и тигиринцы воспитывали детей в духе национального патриотизма и памяти о героическом прошлом.
Гришкина школьная наука
В советский период культурно-художественная среда Тигирина формировалась на базе профессионально-технического училища № 13, которое планируют переименовать в Академию гуманитарно-технических наук и искусств, а затем присвоить ей статус национального вуза. Сюда поступают дети из лучших семей. Благодаря людям, создавшим эту среду, в истории украинского искусства появился термин «тигиринский феномен», который означает большое скопление в одно время и на одной территории выдающихся философов, людей искусства, культурных и политических деятелей. Почему столько ярких личностей родилось именно в Тигирине и именно в 60–70-х годах двадцатого столетия, неизвестно. Возможно, это и несущественно. Удивительно то, что все они начинали свою деятельность именно в училище, исходно предназначенном для подготовки столяров, фрезеровщиков и механиков. Хотя мой отец, например, совсем не считает этот факт странным и полагает его причиной сознательное сопротивление системе существующих образовательных учреждений. Тигиринцы стремились доказать, что могут предложить более высокое качество образования, чем любой авторитетный вуз страны. И это им, по мнению моего отца, удалось.
С ним многие не соглашаются, считая факт возникновения тигиринского феномена мистическим, магическим, знаковым, но никак не рационально обусловленным. Спор между сторонниками рационального и иррационального происхождения этого явления ведется в кругах тигиринских интеллектуалов давно. Хотя все соглашаются, что важен прежде всего сам факт скопления такого количества неординарных личностей в нашем городе. Сейчас в интеллигентных семьях уже стало традицией отдавать своих детей в ПТУ № 13 для того, чтобы они могли завязать полезные контакты и сформироваться как личности. В этом учебном заведении почти не осталось предметов, которые непосредственно относятся к специальностям столяра, фрезеровщика и механика, а оставшиеся никто не воспринимает всерьез. Недавно эти предметы вообще хотели убрать из программы, но это почему-то оказалось невозможным. Технический профиль учебного заведения должен сохраниться даже после переименования, поэтому его сделали теоретическим. На отделении столяров-теоретиков учатся в основном те, кому не хватило мест на других факультетах (их три: общая культурология, сравнительная культурология и просто культурология). Кое-кто сравнивает тигиринский феномен с братством вольных каменщиков, а одним из основных аргументов выступает то, что у многих выдающихся философов, литераторов, музыковедов нашей страны в дипломах написано: «столяр-теоретик первой категории». Другие считают, что подчеркивать сходство с масонами нежелательно. По-моему, и первый, и второй тезис абсолютно бессмысленны. Но я не могу выступать беспристрастным комментатором в этом вопросе, потому что мой отец, Галичанко Дзвенислав Осипович, — директор профессионально-технического училища № 13, автор известной философской работы о галицком сепаратизме «Дегуманизация ортодоксии», основатель и издатель научно-философского альманаха «Гришкина школьная наука».
Я тоже закончила профессионально-техническое училище № 13 по специальности «столяр-теоретик». Отец категорически против протекции, поэтому я поступала в училище на общих основаниях, набрала меньше баллов, чем нужно было для любого из основных факультетов, и угодила к столярам-теоретикам. Точнее, «теоретичек», ведь в моем дипломе стоит форма женского рода, в отличие от дипломов остальных выпускниц училища и вопреки принятому правописанию. Прогрессивные взгляды родителей сделали свое, и я все же добилась, как написали бы в альманахе «Гришкина школьная наука», гендерной справедливости. Но это не слишком помогает мне в жизни,
Сейчас я заочно учусь в аспирантуре, изучаю тему «Провинция географическая — не провинция духовная», и в своей работе планирую показать тигиринский феномен в разрезе его непровинциальности и абсолютной исключительности. Естественно, при этом я применяю интердисциплинарные методы исследования, интерпретируя историю при помощи методологий, используемых в культурологии, психологии и даже медицине.
Правда, как только я устроилась в «КРИС-2», мне пришлось прервать работу над диссертацией, поскольку, во-первых, не хватает времени, а во-вторых, работа над темой натолкнула меня на новые ее аспекты, которые я раньше не замечала и которые вносят принципиальные изменения в исходную концепцию.
Например, само понятие провинциальности. Для моего отца, как и для всей тигиринской интеллигенции и читателей «КРИСа-2», это понятие очевидно и не требует никаких дефиниций. Они всегда знают, что именно провинциально, а что нет.
Если бы любого из них попросили составить список того, что он или она считают провинциальным, туда обязательно попало бы следующее:
1) православное вероисповедание;
2) плохое владение украинским языком;
3) хорошее владение русским языком;
4) сомнение в грядущей победе идеи галицкого сепаратизма;
5) отсутствие четкой политической позиции;
6) стремление любой ценой переехать жить в столицу или хотя бы во Львов;
7) чрезмерное подражание всему, что исходит из столицы или хотя бы из Львова;
8) незнание национальных обрядов и застольных песен;
9) незнание истории собственного города;
10) незнание национальной истории.
Конечно, таких признаков можно найти и больше, но вышеназванные абсолютно точно попадают в категорию провинциального с точки зрения каждого сознательного тигиринца. С другой стороны, все перечисленные явления или хотя бы большинство из них выглядят абсолютно не провинциальными для представителей других сообществ. Например, для киевских и львовских русскоязычных, некоторых киевских украиноязычных и абсолютно всех донецких, полтавских, одесских и херсонских. Таким образом, понятие провинциальности из категории постоянной и четко определенной превращается в переменную величину, зависящую от среды, в которой это понятие используется. Хотя этот тезис отрицают все, кто придерживается радикальных взглядов в вопросе галицкого сепаратизма, то есть как его горячие сторонники, так и не менее убежденные противники. Но в этом нет ничего странного, ведь любой радикализм ведет к упрощению.
Далее, понятие духовной провинции. Для представителей тигиринского феномена здесь опять-таки нет ничего сложного. Каждого, кто не разделяет взглядов теоретиков галицкого сепаратизма или же разделяет их не слишком убежденно, можно считать человеком с провинциальным сознанием. Но мне кажется, это определение требует уточнений. Например, как быть с теми, кто входит в ЛДвиБЗ(не)? Представители ТиДвиБЗ(не) полагают их провинциалами, игнорируя тот факт, что позиции обеих партий почти идентичны.
И наконец, разве нужно лишний раз уже в названии работы подчеркивать, что Тигирин — географическая провинция? Ведь это может вызвать неудовольствие самых радикальных тигиринских патриотов, которые не захотят ассоциировать себя ни с какой провинцией, даже если это слово употреблено в позитивном смысле.
Возможно, я слишком близко подошла к предмету исследования, надо было оставаться на безопасном расстоянии зарубежных библиотек, откуда все казалось четким и однозначным? А может, вообще ни одна идея не кажется мне достойной доверия настолько, чтобы полностью себя с ней идентифицировать?
Даже не знаю, что конкретно меня останавливает. Возможно, я просто глубже вникла в материал, и некоторые ранее очевидные факты теперь перестали быть для меня настолько очевидными, а некоторые ранее приемлемые упрощения стали казаться слишком примитивными. Возможно, я осознала огромный разрыв, который простирается между теорией какой-либо политической идеи и ее практическим воплощением. А также то, что слишком непредвзятый подход к теории на данном этапе может серьезно повредить практике. Или же увидела, что любые попытки описать то или иное явление неминуемо ведут к упрощению, поэтому нет смысла даже пробовать описать что-либо объективно или хотя бы адекватно.