Агент чужой планеты
Шрифт:
– Да-да.
– Но продолжалось это недолго. Вернувшись однажды вечером из редакции, я нашел новую лампу на полу. Правда, в тот день я забыл закрыть окно, а был сильный ветер. На полу, кроме лампы, оказалось все, что находилось на столе, - бумага, ручка, пепельница, даже скатерть... Но ничего серьезно не пострадало. Хрупкая пепельница, и та была в полной сохранности. А вот лампа... Нет, она не просто разбилась. Она была страшно изувечена: шнур вырван с корнем, ножка перекручена, как штопор, а плафон раздроблен на мелкие кусочки. Но тогда у
– И она сразу же начала тебя бить?
– Не сразу. Поначалу мы работали с ней как в старые добрые времена. Я писал, а она освещала мой стол, помогала строить сюжеты и диалоги. Но я быстро почувствовал, как что-то разладилось. Я не мог сосредоточиться, воображение буксовало... И тут я понял, что меня всегда раздражал оранжевый цвет ее корпуса. Это раздражение невольно проникало в рассказы. Ненужное, излишнее раздражение. Новая лампа, которая разбилась, была зеленой. Именно зеленый цвет был моим, благодаря ему рассказы становились глубже и прозрачнее. Зеленая лампа могла бы вдохнуть в мое творчество гармонию. Но ее уничтожили. И я понял, кто это сделал и зачем. Ревнивая старая дева с хромой ногой и в драной оранжевой юбке! Не сдержавшись, я ударил ее. Лампа обиженно вскрикнула и тут же погасла. Вот тогда-то она начала мстить...
– Более невероятной истории я не слышал, - признался Павел, поглядывая на друга с сожалением.
– Я знаю, что вы, литераторы, народ "с приветом", поэтому не стану тебя разубеждать. Но вот совет: выкинь свою лампу на помойку. Прямо сегодня. А чтобы тебе не скучать...
– он вышел в соседнюю комнату и вернулся с небольшой настольной лампой, - держи подарок! Она хоть и не новая, но тоже зеленого цвета, а главное - не драчунья.
– Спасибо, Павлик, - улыбнулся Михаил, разглядывая подарок.
– Это замечательная лампа. Я уверен, что она принесет мне удачу.
– Рад слышать. Теперь все?
– Не совсем... Как же выбросить старую?
– К чертям собачьим!
– Но я не могу даже прикоснуться к ней. Говорю же, она бьет уже без тока. Вернее, она заряжается, когда остается одна, и ждет. Она уже рассчитала смертельный заряд. Этот удар будет последним.
– Так не трогай ее. Завтра утром я зайду к тебе и займусь этой ревнивицей сам.
– Павлик, пожалуйста...
– Михаил заглянул другу в глаза.
– Пошли сейчас?
– Извини, сейчас никак не могу. Мы с Наташей идем в театр, собственно...
– он посмотрел на часы, - через пятнадцать минут мне уже выходить, а я до сих пор разгуливаю в трусах. Завтра, Миша!
– Что ж, значит - не судьба...
– Брось эти страхи, взбодрись! Завтра.
– Ладно, я понял. Но, пожалуйста, приходи как можно раньше.
* * *
Слишком рано не получилось, но около десяти Павел звонил в дверь коммуналки, где обитал и творил его друг еще со школьной скамьи, автор бесчисленных мистических и фантастических историй Михаил Ромоданов. Дверь открыла баба Настя - общительная и бойкая старушка.
– Как здоровьице, баба Настя?
– Ты, Павлик? Заходи. Твой, поди, еще дрыхнет. Опять небось строчил всю ночь. Не человек, а сова.
– Так он и сам в этом признается.
Они покалякали о погоде, о ценах: Павел бочком отчалил от нее и, пройдя в конец длинного сумрачного коридора, постучал в обшарпанную дверь.
Молчание.
Впрочем, Мишка никогда не запирался, и Павел уверенно повернул ручку. Уже позднее он вспоминал, что в этот момент его охватили недобрые предчувствия.
Михаил боком лежал на полу, выпростав вперед правую руку.
Кинувшись к другу, Павел осторожно перевернул его на спину и, распахнув на нем рубаху, прижался ухом к груди.
Удары сердца едва прослушивались.
Не теряя ни секунды, Павел приступил к массажу.
Наконец веки "Михаила задрожали.
– Ну давай же, давай!
– шептал Павел, все энергичнее нажимая ладонями на костистую грудь пострадавшего.
– Карабкайся, старина!
Тот судорожно вздохнул.
– Так-то лучше...
Павел повернул голову, чтобы посмотреть, разобрана ли постель, на которую он намеревался поудобнее уложить Михаила. То, что он увидел, заставило его вздрогнуть.
В углу валялся вчерашний подарок, но в каком виде! Провода вырваны, металлическая подставка сплющена... А на столе, хищно прогнувшись, горела оранжевая лампа.
РЕФРИЖЕРАТОР
– То самое место, - негромко сказал Дадо, когда машина миновала покосившийся дорожный указатель.
– Точно!
– вскинулся на заднем сиденье Желтый Мак и как бы ненароком прикоснулся к гладкой коленке своей спутницы: - Помнишь, Клара?
Сидевшая рядом Пышная блондинка брезгливо ударила его по руке:
– Убери лапу!
– Такое дельце провернули!
– самодовольно ухмыльнулся Желтый Мак.
– Как раз возле этого указателя они тебя и подобрали, киска. Удивительно, какое дурачье работает на рефрижераторах. Разве можно вечером подсаживать незнакомку, тем более такую сексуальную? Сколько прошло с тех пор, а? Неужели полгода?
– Нечего болтать о том, что было, - осадила его Клара, глядя перед собой на шоссе, окаймленное двумя стенами хмурого сырого леса.
– А если я хочу?
– осклабился Желтый Мак.
– Заткнись!
– бросил Дадо, переключая скорость.
Машина натужно пошла на подъем.
– Чего это ты мне рот затыкаешь?
– оскорбился вдруг Желтый Мак.
– Может, на меня накатило лирическое настроение? Может, я торчу от этих воспоминаний? Вот сейчас за подъемом будет низинка, там наша Кларочка попросила их остановиться.
– На миг он прижался к ее бедру.
– Держу пари, они и вправду подумали, что тебе, киска, захотелось пи-пи.
– Он каркающе рассмеялся: - Говорят, их до сих пор не нашли... Слава родной милиции!