Шрифт:
Первый кандидат
Он вышел из автомобиля и огляделся по сторонам. Кажется, все спокойно. Улица живет своей жизнью. Бегают мальчишки, у магазина лениво спорят двое мужчин преклонного возраста. Припаркованные рядом машины, в основном побитые и устаревшие, ни у кого не вызывают подозрений. Его машина, та самая, которая ему нужна, стоит третьей в ряду, как раз недалеко от входа в гостиницу. Автомобиль на котором он приехал, уже скрылся за углом. Он пойдет туда сразу после взрыва. Но сейчас об этом лучше не думать. Он снова взглянул на нужную ему машину. Уже три дня этот побитый «Пежо» песочного цвета
Но здесь явно не тот случай. Владелица «Пежо» приезжает в гостиницу на переговоры с представителем Красного Креста и Красного полумесяца, прибывшим из Женевы. Его благородная миссия вызывает уважение у всех служащих отеля. Может, поэтому и к его собеседнице относятся благожелательно, и разрешают ей припарковывать машину в первой линии рядом с отелем, и не особенно досматривают ее автомобиль. Хотя в Пакистане принимают особые меры безопасности против террористов-смертников. К тому же в их провинции террористы наиболее активны.
Никто не может знать, что сегодня автомобиль начинен взрывчаткой, которую аккуратно уложили в багажник. И теперь автомобиль представляет собой настоящую бомбу, готовую взорваться при первом же сигнале. Но «Пежо» появляется здесь уже не в первый раз, и к тому же женщина даже не пытается въехать во вутренний двор отеля. Машина стоит на улице, в общем ряду. Ее хозяйка идет на переговоры. С точки зрения психологии все рассчитано идеально. Никому и в голову не придет еще раз досматривать эту старую машину.
Женщина выходит из автомобиля и поправляет платок, быстро проходит во двор, показывая удостоверение охраннику. Он благожелательно кивает. Женщина проходит дальше и входит в здание отеля. Человек, вышедший следом за ней уже из другой машины, стоит на противоположной стороне улицы. В кармане у него пульт, с помощью которого он взорвет этот автомобиль. Все рассчитано по минутам. Если понадобится? он готов отдать свою жизнь во имя общего дела. Чтобы весь мир содрогнулся, узнав о том, как борются в его стране за свободу.
Он прогуливается по улице, ожидая сигнала. Сигнал должна подать владелица автомобиля, которая выйдет из отеля в нужный момент. В руках у нее будет характерный зеленый платок. Как только он увидит этот платок, так сразу и обязан взрывать автомобиль. Все рассчитано, не может быть никаких сомнений.
Он чувствует, как у него начинают дрожать пальцы. Странно. Ему казалось, что он готов к выполнению этого задания. Он вытягивает правую руку. Пальцы действительно дрожат. Нет, так нельзя. Он обязан быть сильным в такой момент. Асиф Шахвани не имеет права испытывать сомнений. Ему только двадцать восемь лет, и он не сомневается, что готов взорваться вместе с этим автомобилем, лишь бы сделать все так, как нужно. Пусть проклятые иностранцы, которые наводнили его страну, узнают силу гнева его соотечественников.
Он доходит до угла ближайшего дома и поворачивает обратно. Нельзя привлекать внимания охранников отеля. К тому же там еще дежурят двое сотрудников полиции. И скоро подъедет еще одна машина полиции. Он все знает. Поэтому нужно выглядеть как можно более незаметно, не привлекая к себе особого внимания.
Асиф Шахвани не может знать, что в конце улицы стоит еще один автомобиль. Неприметный белый «Ниссан», в котором сидят двое иностранцев. Как раз из тех, кого он ненавидит больше всего. Оба мужчины внимательно следят за его перемещениями.
– Он нервничает, – говорит первый, сидящий за рулем. Он моложе, ему лет тридцать пять.
– Да, – соглашается второй. Ему за сорок. Внешне он похож на местных жителей: темные усы, темные волосы. Но это сходство обманчиво. Он гражданин совсем другой страны и работает на разведку своего государства, как и его напарник.
– Если он еще два раза пройдет туда и обратно, то полицейские обратят на него внимание, – предупредительно говорит первый.
– Ты думаешь, что он настолько идиот? – хмыкает второй, – хотя кто знает, что у него сейчас в голове. Надеюсь, у него хватит ума и времени, чтобы нажать кнопку, если они попытаются его арестовать.
– Левую руку он держит в кармане, – присматривается первый, – он ведь левша, поэтому не вытаскивает руку из кармана. Но это тоже выглядит подозрительно. Особенно с их дурацкой местной одеждой, напоминающей кальсоны. И эта непонятная жилетка сверху.
– Здесь бывает жарко, – возразил второй, – это нормальная одежда для местных условий. Лет пятнадцать назад я целых четыре месяца носил такую одежду, когда мы работали в этой стране. Никогда не думал, что приеду сюда снова…
Асиф Шахвани повернул в их сторону. Он старался не смотреть в направлении отеля, но было заметно, какие усилия он прилагает, чтобы не поворачивать голову.
– Слишком нервничает, – недовольно сказал первый.
– Ему только двадцать восемь, – напомнил второй, – для него это уже предельный срок. В террористы идут в восемнадцать, чтобы в двадцать умереть. Но нам восемнадцатилетние молодые дурачки не нужны. Пришлось выбирать из того материала, который был.
– До сих пор не понимаю, что мы здесь делаем, – выдохнул первый, – такое ощущение, что сейчас меня самого будут взрывать.
– У меня тоже были похожие ощущения. Но нужно помнить, что мы работаем на свою страну и выполняем задание, которое обязаны выполнить. В данном случае нам лучше не знать всех деталей операции. Нам все равно не расскажут. Но если наверху решили, что так нужно, значит, так действительно нужно. Иначе нас не послали бы сюда следить за Шахвани. Сколько ты работал у нас, прежде чем попал в наш отдел?
– Девять лет.
– Тебе повезло. Я «протрубил» четырнадцать. И меня все время проверяли, прежде чем допустить к самостоятельной оперативной работе. И тебя будут проверять. Хотя можешь считать, что сегодняшняя операция – тоже своебразная проверка. О нашей работе никто и никогда не должен знать. Никто и никогда. Никаких следов в архивах, никаких докладов нашим законодателям, никаких отчетов. Тех операций, которые мы проводим, не может быть по определению. Если нас сейчас схватят, то мы умрем, как обычные туристы, умрем под чужими именами и с чужим гражданством. У нас нет права даже умереть под собственным именем. Такова цена нашей работы.