Агент особого назначения. Школа призраков
Шрифт:
Кроме нескольких экспедиций, сюда еще приехала группа работников китайского ансамбля песни и пляски, они гостили в Индии и на днях направятся в шаньские княжества, где будут изучать песни и танцы народностей Северной Бирмы. И может быть, попутно займутся поисками «покетмена». Во всяком случае конкурентов много, надо быть начеку.
XIII
Шиаду представил меня персоналу нашей экспедиции. Я был поражен, увидев высокого субъекта с длинным лошадиным лицом — моего таинственного знакомого по Гонконгу. Шиаду назвал его — подполковник Гао. Рядом с ним сидел ученый из Сеула — Пак Ман Иль, с широким плоским лицом и крохотными глазками.
Как только кончилась церемония представления, Аффонсу усадил всех и заговорил по-китайски, на кантонском диалекте.
Он предложил нам быть максимально осторожными. Все экспедиции стараются выведать друг у друга секреты. Корреспонденты тоже охотятся за сведениями. Надо держать язык за зубами.
Когда мы остались в номере вдвоем, я упрекнул Шиаду: зачем было морочить мне голову насчет Гао, который, оказывается, вовсе не красный.
Шиаду поднял бровь и, усмехнувшись, ответил: он с самого начала считал, что старика убили хунбанцы, и боялся, что они могут расправиться со мной, чтобы сорвать расследование. Поэтому он попросил контору Чжао охранять меня. Контора поручила это бывшему подполковнику Гао, прибывшему из Тайбэя.
А затем Шиаду подослал ко мне Гао под видом красного и сообщил, что нас сфотографировали и что теперь мне грозить опасность одновременно со стороны хунбанцев, гоминдановцев и Фентона. Все это он проделал для того, чтобы заставить меня бежать с ним в Бирму.
Сделав паузу, он сказал: ради успеха нашего дела нужна строжайшая дисциплина, как в войсках. Поэтому мне придется беспрекословно выполнять все приказания. Первое из них такое: я должен познакомиться с кем-нибудь из артистов китайского ансамбля песни и пляски и постараться узнать о судьбе моего дяди.
Когда я заявил, что судьба моего дяди имеет отношение только ко мне и что я вступил в экспедицию добровольно и не намерен подчиняться казарменной дисциплине, Шиаду вынул из кармана мою расписку и, не повышая голоса, объявил, что я присвоил деньги Уикса, следовательно, я — простой вор. Если сообщить об этом местным властям, будут неприятности. Поэтому мне следовало бы трезво оценивать положение и стать благоразумным.
В тот же день я пошел в гостиницу в китайском квартале, где остановились артисты. Администратор гостиницы сказал, что все они ушли в город, но кто-то остался на втором этаже в седьмом номере. Я застал там большеглазую девицу с подстриженными волосами и в брюках. На вид ей было не больше двадцати. Она укладывала разноцветные расшитые халаты в бумажные мешки и писала на них тушью цифры.
Сев у самой стены, рядом с дверью, я изложил просьбу: не может ли она навести справки о моем родном дяде, профессоре Пекинского университета, — пусть пришлет мне письмо в Рангун, до востребования.
Девица старалась держаться солидно. Подбородок у нее был запачкан тушью. Она посоветовала обратиться в китайскую миссию. Я пожал плечами и, сделав глуповатое лицо, сказал, что мне туда неудобно идти. Подумают — гоминдановский террорист и начнут разглядывать, вот так, как она сейчас.
Девица поднесла руку ко рту и прыснула. Я тоже засмеялся и вынул руку из кармана брюк, где был револьвер. На мой вопрос, скоро ли ансамбль поедет в Китай, девица ответила, что они выедут на днях в Лашио, оттуда на север, в сторону границы.
Она обещала навести справки о моем дяде и сообщить в Рангун.
Я доложил о выполнении приказа. Шиаду сказал, что Молохан на днях пошлет вперед часть экспедиции во главе с китайцем-кинооператором. Эта группа направится тоже через Лашио к границе. О нашем маршруте и вообще о наших планах Шиаду ничего не говорил. Я был в полном неведении. Отныне мне полагалось только выполнять приказы.
Доктор Ку показал мне заметку в газете, выходящей на английском языке. На квартире одного из иностранных дипломатов был проведен спиритический сеанс — вызвали дух бывшего сотрудника Гарвардского музея Даттона, погибшего в Корее. Дух подтвердил, что он действительно видел скелет крошечного человека. Судя по пропорциям, скелет принадлежал взрослому. После этого вызвали дух Трэси. Он появился на секунду, написал одно слово на стене и исчез. Несколько дам, присутствовавших на сеансе, упали в обморок, так как словечко было из американского солдатского жаргона — абсолютно непечатное.
Наконец стало известно, что авангард экспедиции Молохана должен выступить через неделю. Шиаду собрал нас и объявил: оперативная часть экспедиции, то есть мы, выступает завтра. Исследовательская группа, состоящая из ученых, пока остается здесь, мы будем поддерживать с ними связь по радио. Мы должны во что бы то ни стало первыми прийти к цели. Придется действовать в очень трудных и опасных условиях в таких районах, куда еще не проникла цивилизация, где все законы недействительны. Для достижения цели, возможно, придется действовать необычным образом и максимально решительно.
Когда мы укладывали вещи, доктор Ку шепнул мне, что Шиаду уже второй раз меняет маршрут. «Белый вариант» отпал, «полосатый» тоже. Я удивился — значит, на северо-восток? Сколько же дней ехать? Доктор ответил: до «Леопарда» около тринадцати часов, если дорога не размыта.
На следующее утро мы выехали. Наша группа состояла из Шиаду, подполковника Гао, профессора Пака, доктора Ку, меня, семи носильщиков и двух проводников.
Вместо тринадцати мы ехали до Лашио 16 часов. Сойдя с поезда, сели на лошадей и мулов и поехали на север по горным тропкам. За нами должна была проехать авангардная группа экспедиции Молохана.
Мы разбили лагерь в густом тиковом лесу, в стороне от проезжей дороги. Она вилась между скалами, возвышающимися над долиной с бамбуковой чащей. На той стороне долины виднелись лысые холмы, испещренные ямами. До войны английская компания добывала здесь драгоценные камни. Теперь местные жители — шаны считали это место обиталищем злых духов.
На четвертую ночь после нашего прибытия меня разбудили какие-то вопли. Они доносились со стороны холмов. Я толкнул спавшего рядом доктора. Он долго не открывал глаза, а потом сказал, что это не черти и не духи. И не собаки, хотя похоже на лай. Это олени особой породы.
Через минуту доктор снова захрапел. Но я никак не мог уснуть. Вдруг вошел Гао и растолкал доктора.
Я сделал вид, что сплю, и прикрыл глаза рукой. Доктор вскочил, натянул резиновые сапоги и взял чемоданчик. Они вышли. Но минут через пять Гао вернулся в палатку, осветил меня фонариком, подошел к чемодану доктора, открыл его своим ключиком, порылся, затем осмотрел портфель, долго ощупывал тюфяк и шарил под подушкой. Закончив обыск и еще раз осветив меня фонариком, он вышел из палатки.