Агент полковника Артамонова(Роман)
Шрифт:
— И какой смысл орудия расставлять по улицам?
— Смысл прямой, — охотно ответил Игуменов. — Русские туда не станут кидать снаряды. Там живут болгары.
— И то верно, — согласился Фаврикодоров.
На окраине Никополя подводу остановил патруль — двое молодых смуглолицых солдат в малиновых фесках. Почему-то на лошадей потребовали пропуск.
— Лошади принадлежат господину Цырлину, — пустился в объяснение Игуменов.
Для солдат нетурецкого вида эта фамилия ни о чем не говорила. Да и болгарский они понимали плохо. Но, оказалось, они довольно сносно говорили по-турецки.
В Константине
— Нет пропуска — назад! — горячился патрульный, сверкая желтыми белками глаз.
Пришлось Игуменову искать объезд. С помощью Фаврикодорова объезд нашелся быстро: местному жителю, молодому небритому болгарину, пообещал монету серебром, и тот, взяв лошадей под уздцы, через старое, заросшее терновником кладбище аккуратно провел подводу между могил.
С кладбища они выбрались в глухой травянистый переулок. Оттуда уже, как заверил небритый проводник, вела прямая, выложенная булыжником дорога в порт.
У причала на барже хранились бочки с вином, за которыми хозяин послал своего рабочего.
— А кто эти патрули? Вроде не нашей веры. Черные мусульмане, что ли? — спросил Игуменов молодого болгарина.
Тот ответил:
— Это правнуки фараонов.
— Египтяне?
— Кажется. Сюда идет египетский Хассан-паша. Все ждут. Квартирьерскую службу он выслал вперед. У него в войске много вот таких, темных. Они высаживаются в Митровице.
Константин прикинул: если высаживаются в Митровице, значит, прибывают из Салоник. А оттуда можно попасть только морем из Александрии.
В словах молодого болгарина, по всей вероятности, была правда. Но ценность всякой правды на войне в том, что она доставлена в штаб своевременно и что ее своевременно можно проверить.
Не доезжая до причала, Константин и Игуменов простились, пожелали друг другу легкой дороги, крепко пожали руки. Игуменов не удержался, улыбчиво заметил:
— Ты хоть и турок, а душа у тебя болгарина.
Крикнул на лошадей, и телега коваными колесами застучала по вытертому до блеска булыжнику, вкатилась в распахнутые ворота крепости Никополь.
Константин кинул за спину ящик с мелкорозничным товаром, направился по знакомому адресу к своему связнику Тодору Кырджиеву.
Вожатым у Кырджиева был другой офицер — полковник Перенсов. Он готовил Тодора к выполнению особого задания. В чем заключалось это задание, было в шифровке, которую нес с собой Константин Фаврикодоров.
Петр Дмитриевич Перенсов был на три года моложе Николая Дмитриевича и выпускался из Академии Генштаба на три года позже, но учился так же прилежно, как и Артамонов. Окончил курс академии по первому разряду.
Еще во время учебы на него обратил особое внимание профессор Обручев. «У него скрыт большой талант разведчика», — так о нем отозвался профессор, когда император спросил его, кого из выпускников надо готовить в Турцию. Этот разговор был в мае 1869 года.
Но первое испытание в тайной войне довелось выдержать на Урале. В «Прохождении службы» оно было обозначено одной строкой: «принял участие в усмирении беспорядков в киргизской степи». А в декабре 1876 года, имея задание «организовать сбор сведений о турках» и получив на эти цели всего лишь три тысячи рублей, он под именем Пауля Паульсона уехал на поезде в Бухарест и появился там как родственник российского консула барона Стюарта.
Вскоре он уже был своим человеком в секте скопцов, и скопцы — староста Матюшев и воевода Вельк — оказали ему содействие в организации наблюдения за проходом судов по Дунаю. Добровольные агенты из числа местных жителей вели строгий учет всех судов, как военных, так и гражданских. Они же добывали сведения от турецких агентов, создававших в придунайской зоне запасы продовольствия на случай войны.
Одним из первых агентов полковника Перенсова был Тодор Кырджиев, надежный, не однажды проверенный в деле разведчик. Работал он, как и Фаврикодоров, не за деньги, а по убеждению: освободителя Болгарии он видел в лице России.
Кырджиеву предстояло под видом волонтера внедриться в армию и оказаться в крепости Плевна. Туда уже стягивались турецкие войска, которым было приказано отбросить русскую армию за Дунай, когда ее части попытаются форсировать эту самую крупную в Европе водную преграду.
При встрече агенты обменялись паролями:
— Это вы утопили мою собаку?
— Она что, не умела плавать?
— Умела. Но я хочу с вас получить компенсацию.
— Тогда отойдемте в сторонку.
Такой замысловатый и одновременно простой для запоминания пароль придумали два полковника: Артамонов и Перенсов. Оба ученика и фактически подчиненные профессора Обручева как бы состязались в искусстве подготовки агентов, они дополняли друг друга. Сведения, которые добывали их люди в турецких гарнизонах, сначала попадали непосредственно к начальнику штаба Дунайской армии генералу Непокойчицкому, потом их, уже расшифрованными, посыльные доставляли в штаб вожатых. Такой порядок установил начальник штаба.
Полковник Артамонов как начальник штаба офицеров вожатых вынужден был в письменной форме изложить протест на имя главнокомандующего генерал-лейтенанта великого князя Николая Николаевича (старшего). Тот вызвал полковника и при начальнике штаба армии отчитал:
— Вы, полковник, видите шпионов, где их нет.
Полковник Артамонов стоял на своем:
— Ваше высокопревосходительство, я несу полную ответственность перед Богом и перед императором, а также перед вами за безопасность своих агентов. Если в штабе окажется турецкий агент, он по расшифрованным депешам установит источник добычи сведений. И наш агент погибнет. Я уверен, вы не желаете, чтобы нашим агентам турецкие палачи рубили головы.
Главнокомандующий, помахивая стеком, прошелся по шерстяному ковру. На разомлевшего от полуденного зноя начальника штаба он не глядел, а тот отсутствующим взглядом смотрел на потолок, где бился случайно залетевший в открытое окно желтый шмель.
Старческое лицо начальника штаба выражало полное равнодушие к тому, о чем сейчас шла речь. Он вздрагивал, прогоняя дрему, и опять смотрел на шмеля, бившегося под высоким потолком купеческого дома. Начальника штаба уже никто не замечал. Разговор вели двое: великий князь и полковник.