Агент зарубежного центра
Шрифт:
— Товарищи предлагают направить вас, Яак Пыльд, на учебу — в Таллиннскую офицерскую школу МВД. Согласны?
Офицером милиции он стал в 1948 году, после окончания школы МВД, и опять, что называется, с ходу включился в борьбу со всякой нечистью, мешавшей налаживать в республике мирную жизнь. Окончил вечернюю среднюю школу, заочно — университет. Увлекся и новой работой — после XX съезда КПСС его пригласили на службу в органы государственной безопасности.
Теперь Яак Пыльд был одним из главных действующих лиц в проведении операции «Бриз». Через него осуществлялись контакты Комитета со связным Киппара — Вольдемаром Хольмом.
Глядя на них, никто бы не сказал, что эти два человека заняты опасным и сложным делом, нити которого из Таллинна, Тарту и Пярну тянулись через море в столицу Шведского королевства, в логово ярых врагов Советской
Сборники самиздатовские в Стокгольме превращались в настоящие книги. В таком виде они доставлялись и в Эстонию.
— Это все — нашим друзьям… — говорил Киппар.
«Нашим друзьям» посылал он изготовленные типографским способом «открытки протеста» — с портретом посаженного за антисоветскую деятельность или уголовное преступление, что случалось чаще, очередного «подопечного» киппаровского «Центра», кратким резюме о его «подвиге», а на месте адреса выписывались две-три высокие инстанции — от Генерального секретаря ЦК КПСС до президента Соединенных Штатов Америки. Освещались в «Приложениях» участившиеся сборища «протестов» с явным, многократным преувеличением количества участников — вместо пятидесяти — 500 или 5000, вместо тысячи — сразу 20—30 тысяч, и тому подобное. Особый разговор — о попытках помочь Киппару, а вернее — его хозяевам в спецслужбах «уточнять» натовские крупномасштабные карты с оборонными объектами на территории Эстонии, кассеты с записями своих «указаний» и «программ действия» для эстонских подпольщиков.
Об одном сообщнике Киппара моряк впервые услышал в передачах «Голоса Америки» и мюнхенских радиостанций РС—РСЕ. Март Никлус. Еще до знакомства с Киппаром Волли приехал в деревню, а одна из родственниц простодушно спросила:
— Ты не знаешь, Волли, чего это западные «голоса» Марта Никлуса расхваливают? Мы же знаем его — нелюдимый, себе на уме, наши деревенские его не любят. А тут прямо в героя превращают…
Позднее Хольм узнал о «герое» из публикаций в республиканской печати, а еще больше — от председателя «Центра помощи». Как оказалось, для Антса Киппара история Никлуса и сам он стали важной вехой в становлении его организации. Недаром в 1983 году он выпустил в Стокгольме объемистую книгу под эгидой своего «Центра» — «Двое, кто не сдались», на эстонском языке. Вольдемар был, наверное, первым эстонцем из Эстонской ССР, кто держал в руках эту полиграфически хорошо оформленную книгу в толстом плотном переплете, с множеством иллюстраций и картой Эстонии на развороте перед титульным листом.
Он подавал немалые надежды, студент Тартуского госуниверситета Март Никлус — успешно занимался изучением шведского и других европейских языков в группе знаменитого профессора Пауля Аристе, проявил способности к орнитологии — даже написал оригинальный научный труд, начал переводить на эстонский «Происхождение видов» Дарвина. Впереди открывалась реальная перспектива хорошей научной карьеры. Но дух неприятия советского образа жизни в семье, в ближайшем окружении подтолкнул его на конфликт с законом, на сознательную связь с приезжавшими в Советский Союз агентами иностранных спецслужб, готовность помочь им в антисоветской деятельности.
На курсах иностранных языков в Тарту, где он преподавал языки интеллигентной публике, Марта Никлуса считали очень энергичным, добросовестным работником. Наверное, так оно и было. Но замеченная соответствующими органами активность молодого преподавателя в тайной антисоветской пропаганде и небезобидных контактах с иностранными антисоветчиками неотвратимо привела его на скамью подсудимых. В первый раз он был арестован в августе 1958 года,
Вернувшись в Тарту, Март Никлус устроился на работу в автоколонну ремонтником, потом получил права водителя, потом был диспетчером. Стал преподавателем на курсах иностранных языков, где работал раньше. До тридцати часов в неделю занимался с желающими выучить английский, немецкий, французский, русский языки. Да, даже русский, на котором он отказывался говорить в тюрьме.
Стали навещать его бывшие «однокашники» по заключению. Приезжали из Риги и Вильнюса, из Киева и других мест. Да и сам он не сидел на месте. Свободно ходил и ездил куда хотел, получил разрешение на въезд в пограничную зону — на Сааремаа, побывал на маленьких эстонских островах Вилсанди, Абрука. Наблюдал за птицами — это стало его научной страстью. Вновь открывались возможности на будущее. Но, как оказалось, суровый урок, полученный от жизни в молодости, не пошел впрок.
Возобновилась переписка со Стокгольмом, взялся сочинять заявления, клеветнические письма, экземпляры которых были обнаружены у разных людей и в разных местах республики. На эстонском и русском языках распространял свое собственное «Жизнеописание», переполненное ложью на советский общественный и государственный строй, хранил и распространял главу из антисоветской книги Кюнга «Эстония как пример». Текст этой главы найден при обыске у знакомых и в доме самого Никлуса. Печатались тексты на его личной пишущей машинке «Оптима». Особую активность Никлус развил в 1979—1980 годах, обращаясь в высокие международные инстанции с собственной интерпретацией событий в истории СССР 1937—1939 годов, протестами против участия в Московской Олимпиаде 1980 года. «Протесты» Марта Никлуса следовали один за другим, полные злобных антисоветских измышлений.
Коллегия по уголовным делам Верховного суда Эстонской ССР 8 января 1981 года приговорила Марта Никлуса к десяти годам лишения свободы…
Вскоре состоялся еще один процесс — за антисоветскую деятельность, клеветническую информацию в западные «радиоголоса» к пяти годам заключения был приговорен Тийт Мадиссон, недоучившийся претендент на славу предводителя эстонской нации. Его многое не устраивало в жизни на родной земле, ненависть к коммунистам и русским он усвоил с раннего детства, а «лесных братьев», уничтоживших большое количество новоземельцев, партийных и советских работников — своих же эстонцев, — он считал героями и хотел бы им подражать, да время этих «героев» давно прошло. Не хотелось честно трудиться — из автобазы в маленьком городке Раквере перекочевал в островной колхоз «Сааре Калур», потом в курортный город Пярну — поработал на рыбокомбинате, в жилищно-эксплуатационной конторе. Все не то. Вот тогда-то и начал он сочинять и распространять байки о подневольном положении и тяжелой жизни эстонского народа при советской власти, о засилии русских, называя свои писания «обращениями» и «воззваниями к мировой общественности». Постепенно «набил руку», выработал свой стиль, свои «методы». Как это просто делалось, он рассказал на допросе в Таллинне 27 октября 1980 года. Первую часть «обращения» составил по услышанному в передаче «Голоса Америки» выступлению бывшего консула буржуазной Эстонской республики, вторую скомпилировал по информациям других зарубежных источников. Его «заметили», «вывели» на Антса Киппара…
Вместе с Тийтом Мадиссоном за такие же прегрешения угодили за решетку его единомышленники — Виктор Нийтсоо и Вельо Калеп, получившие по четыре года отсидки…
Антс Киппар ходил в приподнятом настроении: в списке имен уголовников и прочего сброда, осужденных к разным срокам советским судом в Эстонии, добавились фамилии настоящих «борцов за свободу».
Киппар продемонстрировал свою заботу о семьях «политзаключенных». Жене Мадиссона он разными путями направил посылочки с кофе, какао, журналом мод «Бурда», за который предлагалось выручить немалые деньги, а сыну однажды прислал даже детский костюмчик. Немало посылок, денежных подачек получила мать Марта Никлуса — Эльфриде, которая принимала все с благодарностью, но не спешила изготовлять «передачи» для узника-сына, хотя ей говорили, что заключенным можно посылать посылки и деньги, на которые им разрешается покупать продукты, фрукты и предметы первой необходимости. Узнав о прижимистости матери в дни его заключения, Никлус даже, говорят, обращался в суд с жалобой на свою родительницу…