Агент зарубежного центра
Шрифт:
Она успевала многое — их хлопотливая, прямолинейная и категоричная мама: вести большую общественную работу и рассказывать подрастающим сыновьям о красном деде и бабушке, фотография которых с перегибом посередине сохранилась у Волли по сей день. Дед Виллем сидит на стуле, положив большие трудовые руки на колени, под носом — усики, взгляд прямой — в фотообъектив, а молодая и красивая их будущая бабушка стоит рядом в длинном темном платье, левую руку положила на спинку дедова стула, глаза тоже смотрят в объектив, маленькие губки плотно сжаты, свидетельствуя о волевом характере этой женщины…
В молодости
Запомнилось Вольдемару Хольму, родившемуся в 1947 году, как после какого-то собрания мать усадила их на военный грузовик, и они поехали лесной дорогой. Вдруг сидевший рядом с мальчиком солдат резко нагнул его голову вниз и нагнулся сам — по кабине прошлась автоматная очередь. Стреляли из ближайшей рощи…
Потом узнал Волли, что после печально известного восьмого пленума ЦК Компартии Эстонии в апреле 1950 года сталинское руководство выразило недоверие высшим руководителям молодой Советской республики, во всех смертных грехах был обвинен тогдашний первый секретарь ЦК Николай Каротамм — от поощрения националистически настроенных деятелей эстонской науки и культуры до извращения в сталинском понимании принципов колхозного строительства, попустительства кулакам. Лейду Хольм тогда тоже сместили с должности секретаря укома партии под предлогом отправки на учебу в Таллинн. А после учебы в республиканской партийной школе стала она председателем колхоза. Эпизод с обстрелом их машины был первым покушением на его мать и произошел уже после новой «передвижки» принципиальной, неуступчивой женщины — семья в который раз меняла место жительства.
Она до самой кончины, в 1975 году, оставалась такой — принципиальной, боевитой, бескомпромиссной, даже будучи уже в скромных должностях на Маардуском химкомбинате, расположенном в десяти километрах от эстонской столицы. Последние годы заведовала базой отдыха на прилегающем к Таллиннскому заливу полуэкзотическом лесистом острове Аэгна. Даже квартиру Лейда Хольм получила за полтора года до кончины…
Шестой год уже нет ее в живых. Но Волли четко представил — заведи он с мамой разговор о деле, в которое втягивают его эстонские эмигранты в Швеции, она бы не замедлила с ответом. Он будто наяву увидел взгляд маминых глаз, услышал ее голос:
— И ты, сынок, не знаешь, как поступить? Внук члена партии с 1906 года, сын бывшего партийного работника?
Нет, Волли знал, что надо делать. Знал!
Эстонский сухогруз не спешно приближался к причалу Свободной гавани в Стокгольме. Вольдемар смотрел на приближающийся берег. Он был спокоен, не позволял нервам разыграться.
2
Утро в шведской столице выдалось пасмурное, но без дождя. Волли вышел на причал. Долговязый уже ждал его возле синей будки. С радостью назвал номер телефона того человека, который хотел познакомиться…
Через час три советских моряка, одетых в обычные гражданские костюмы, спустились на причал. Как обычно, на автобусе поехали в так называемый «красный комплекс» Стокгольма. На улице Валлхаллавяген в этом комплексе кучно расположились около десяти магазинов со всякой всячиной, кафе, кинотеатр, банк, баня.
Выйдя из автобуса, моряки направились к «красному комплексу», а Хольм остался возле остановки.
—
Он зашел в телефонную будку, набрал номер, сообщенный долговязым. В трубке раздался детский голос — отвечала девочка лет пяти-шести. Как узнал моряк позднее, это была внучка того «большого человека», который хотел с ним встретиться.
— А вам кого? Господина Киппара?
— Ты позовешь?
— Позову.
Антс Киппар — один из хорошо известных в Эстонской ССР эмигрантов-антисоветчиков! Председатель отделившейся два года назад от ПЭШа новой организации с громким названием — «Центр помощи политзаключенным Эстонии». Этот действительно занимается «конкретным делом»!..
Вольдемар Хольм впервые услышал в трубке энергичный, даже властный голос человека, с которым предстояло опасное сотрудничество, растянувшееся на семь долгих лет. Но сейчас они оба этого не знали.
— Я жду вас в том кафе, о котором договорились с моим человеком (имелся в виду долговязый), — твердо сказал на другом конце провода господин Киппар. — Через два часа.
Место встречи моряк выбрал сам — подальше от мест, где обычно прогуливаются ребята с его судна. Был оговорен и способ опознания: пожилой человек в синем в белую полоску костюме будет сидеть за отдельным столиком и держать в руках финскую газету «Хельсингин саномат» так, чтоб ее название было видно со стороны.
Вольдемар нашел своих парней, вместе походили по «красному комплексу». В одном из магазинов он их оставил.
— Ребята, идите, я вас догоню на остановке автобуса!..
Зашел в обусловленное кафе. Господин Киппар был предупрежден, что у моряка очень мало времени — всего 15—20 минут на беседу, поэтому Волли Хольм надеялся, что «патрон» опередит его. Но, бросив взгляд на сидевших за столиками, он не увидел седеющего пожилого человека, в синем в белую полоску костюме и с газетой «Хельсингин саномат» в руках. Пили утренний кофе молодые дамы, несколько солидных мужчин, справа за утопленным в уютную нишу столиком как-то испуганно или вопросительно глянула на него пожилая, со следами былой привлекательности женщина и сразу полезла в свою сумочку за носовым платком.
«Опоздал господин Киппар?» — с неудовольствием и тревогой подумал моряк.
Он сел за Свободный двухместный столик, заказал кофе.
В кафе никто громко не разговаривал, в ушах звучал, словно шелест листьев, усыпляющий тихий гомон. Кофе уже почти выпит — оставил немного на дне, чтоб продлить свое сидение тут, и украдкой поглядывал на входную дверь. «Проверяет? Или — провокация? Сейчас войдут…» Нет, лучше он сам выйдет отсюда и больше даже не позвонит господину Киппару, если тот не выполняет договоренности о сроках встречи!..
Волли допил кофе и сделал неопределенное движение, свидетельствовавшее однако для любого стороннего взгляда, что сидеть он больше не намерен. И вдруг пожилая женщина подошла к нему и на чистейшем эстонском спросила:
— Вы ждете моего мужа — господина Киппара? Он сейчас будет…
И вернулась на свое место.
В тот же момент шумно открылась входная дверь — в кафе вошел еле переводя затрудненное дыхание пожилой господин в синем костюме, с газетой «Хельсингин саномат» в старческих руках. Он сразу увидел эстонского моряка, благодарно кивнув жене.