Агей
Шрифт:
Агей взял указку в левую руку, а правой любовно провел по карте от Чукотки до Владивостока.
– Вот он, наш Дальний Восток. Земля для русских людей удивительная и желанная. До сих пор удивительная и желанная.
Лидия Ивановна подняла брови, хотела что-то сказать, но промолчала.
– Глядя на карту, за Уральский хребет, мы говорим – Сибирь. Однако не включая в это понятие земель Дальнего Востока. Дело тут не только в великой удаленности и окраинности, но и в самом характере климата. Дальний Восток – это зоны континента, наиболее подверженные дыханию океанов. Если на Чукотку давит всей тяжестью своей Северный океан и влияние воздушных масс Тихого
О вулканах Агей говорил так, что и Лидия Ивановна заслушалась. Потом спохватилась, принялась задавать вопросы, заглядывая в учебник.
– Десять! – считал Курочка. – Двадцать!
И после звонка ребята сидели, словно это не был последний урок. Лидия Ивановна заволновалась.
– Да, – сказала она, – материал вы знаете, но…
– Что «но»? – спросил Годунов.
– Формулировки…
– Какие формулировки? Задавайте вопросы, я буду отвечать…
– Так не положено! Еще первая четверть не кончилась, а он весь учебник вызубрил! Если хотите, могу поставить за четверть – и то четверку, потому что двойки были. – От досады Лидия Ивановна стала красная, принялась быстро складывать в портфель свои тетради, конспекты.
– Пятерку ставьте! – вдруг очень тихо и настойчиво сказала Чхеидзе. – Был экзамен, мы свидетели.
Лидия Ивановна двинулась к выходу, но Годунов оказался у двери первым и загородил выход столом.
Кричали все.
Дверь отворилась – директор. Годунов быстро убрал стол с его дороги.
– Что здесь происходит?
Класс молчал. Лидия Ивановна тоже молчала. Директор повернулся к Агею, все еще стоявшему у карты с указкой в руках.
– Может быть, вы, Богатов, объясните?
Агей положил указку на стол.
– Я сдавал экзамен по географии. И я его сдал. Весь курс.
– Он действительно ответил на все вопросы, и много полнее, чем в учебнике, – сказала Чхеидзе.
– Так вы радуетесь?
– У нее порадуешься! – зло крикнул Годунов.
Директор только глянул в его сторону.
– Лидия Ивановна, я попрошу вас остаться. Все свободны. Едва дверь за ребятами закрылась, Лидия Ивановна сказала:
– Я ему оценку за год не поставлю.
– А сначала пообещали?
– Ничего я не обещала. Это непорядок.
– Непорядок знать весь материал?
– А что вы-то от меня хотите?! Такого еще не было… А если они все?..
– Если они все будут хорошо знать географию?
– Как хотите, но я установленных правил нарушать не намерена. В конце года – пожалуйста, но только на основании четвертных отметок.
– Удивительно! – сказал директор. – Вы даже не порадовались такому хорошему событию. Жаль.
Пионерский сбор
В учительской было шумно, как в классе.
– С моими ребятами не соскучишься! – смеялся Вячеслав Николаевич. – Пройдут всю программу за полгода – вот вам
– Что вы радуетесь, как школьник! – строго сказала Вера Ивановна. – А если действительно пройдут, что тогда?
– Тогда мы покупаем билеты до Хорога и наш милый Снежный Человек знакомит нас с Памиром.
– Это было бы чудесно! – сияла Алла Харитоновна. – Класс работает, удесятерив силы, а выигранное время – на знакомство со страной. С предприятиями. С жизнью колхозов. Вот тогда ребята действительно могли бы избирать свой путь не наугад, не по желанию родителей, а зная, чего они хотят.
– Фантасты! – совсем рассердилась Вера Ивановна. – Фантасты!
И тут в учительскую вошла пионервожатая Зина вместе с ветераном войны.
– Дядя Костя! – удивилась Алла Харитоновна.
– Здравствуй, Алла! Вот, рассказать позвали. А я думаю, чего ж не рассказать.
– Ах, дядя Костя, вы же у нас и герой, и мастер замечательный.
– Не отрицаю. – Лицо у дяди Кости стало серьезным, даже строгим.
Таким он и предстал перед седьмым «В». Усыхающий старичок с голубенькими мальчишескими глазами и по-мальчишески же задранным подбородком.
– Встреча! – объявила пионервожатая Зина. – На нашем пионерском сборе один из героев Великой Отечественной войны Константин Иванович Стригун.
– Вот именно – стригун, – утвердительно закивал головой дядя Костя и вынул из кармана потертый кисет.
– Времен войны? – спросил Вова.
– Вот именно, – согласился дядя Костя и принялся доставать из кисета ордена.
– Три Боевого Красного Знамени, – подсчитывал Вова, – три Красной Звезды, орден Отечественной войны первой степени и еще один, тоже первой степени.
– Этот я получил недавно. – Дядя Костя отложил орден в сторонку. – Как видите, на фронте я от дела не бегал.
Поднялась рука. У Зины в глазах мелькнула тревога: вопрос задавал Курочка.
– Дядя Костя, – спросил он, – а вы на войне тоже были парикмахером?
– Как ты смеешь? Немедленно садись! – У Зины даже слезы на глаза навернулись.
А дядя Костя просиял.
– Был я на войне парикмахером! Один, правда, день всего, но был! Вызывает меня спозаранок генерал, командир дивизии, и говорит: «Был слух, что вы, товарищ лейтенант, в Москве в «Метрополе» работали до войны». – «Так точно, – отвечаю, – стажировался». – «Дела своего не забыли?» – «Никак нет! Я в своей роте отличившихся бойцов сам и брею и стригу!» – «Всякое, – говорит, – на войне бывает». И дает мне задание: срочно явиться в штаб фронта. Таким вот образом довелось мне, ребята, поработать над головой известнейшего нашего маршала. Его парикмахер заболел, а тут из Москвы весть: едут союзники.
– А какой маршал-то? – не утерпел Вова.
– Секрет! – улыбнулся дядя Костя.
– Военная тайна, что ли?
– Какая тут может быть тайна? Это мой секрет! Вы вот теперь поглядите на маршалов Великой Отечественной и будете думать, не этого ли стриг и брил наш дядя Костя?
Ребята засмеялись, а старый парикмахер собрал ордена в кисет.
– А теперь я расскажу вам о своей работе.
Кто-то с «Камчатки» присвистнул.
– Ребята! – вскочила пионервожатая.
– Не волнуйся, Зина, – успокоил ее дядя Костя. – Дети хотят знать, за что ордена дают. Желание понятное. Но вот какое дело! О войне я никогда и никому не рассказывал. Зарок у меня такой. Я ее похоронил в себе. И дай бог, если она со мною в землю сойдет навеки… Скажете – чудак! А я и сам знаю, что чудак, но слово держу… Ну, а про мое ремесло я прошу вас послушать меня. Просто очень вас прошу.