Агхора III. Закон кармы
Шрифт:
Глава 7
РЕПЕЙ
Самым волнующим событием весны 1979 года дня нас было появление на арене бомбейского ипподрома первенца нашей Стони - статного жеребца по кличке Редстоун. А самое неожиданное событие произошло уже в самом разгаре сезона, когда Вималананда почувствовал необходимость ещё раз воспользоваться своими сиддхи в связи с приездом мужа Шерназ и отца Арзу, которого звали Бехрам. Безо всякого предупреждения он явился в Пуну из Ирана как раз ко времени Навроза - древнего персидского праздника Нового года, который многие индийские
Вималананда прибыл в Пуну через несколько дней после приезда Бехрама и по телефону вызвал меня в дом Шерназ. Когда я вошёл, Вималананда курил и обращался к Шерназ с увещевательными речами. Увидев меня, он улыбнулся несколько циничной улыбкой и произнёс:
– И что за жизнь у меня! Я что - обязан отвечать за злые кармы всего человечества? Если бы ты знал историю этого семейства, ты бы понял, против чего я восстаю. Бехрам, этот пропойца и бабник, привык тратить на одного себя всё, что есть в доме, а если жена заикалась о деньгах, он пускал в ход кулаки. Когда дело дошло до того, что он решительно готов был бросить её и ребёнка в голоде и нищете, моё терпение лопнуло. Дождавшись, когда его не было дома, я пришёл к Шерназ и попросил её дать мне две спички. Я соединил их при помощи мантры, а ей сказал: «Возьми их себе. Если Бехрам бросит тебя, пока ты будешь хранить эти спички, я перережу собственное горло». Это случилось более двадцати лет назад, и, как видишь, они до сих пор вместе - так же, как и эти спички.
Шерназ с гордостью показала их мне.
– Времена тогда были тяжёлые, поэтому я сказал Шерназ ещё кое-что: «Каждый день в углу для молитв ты будешь находить десять рупий. Это деньги на еду для тебя и детей. Ты будешь получать их день за днём на протяжении всей своей жизни при одном условии: ты не будешь их тратить ни на что другое. День, когда ты вздумаешь использовать эти деньги на свои прихоти, будет последним». Шли годы, и десять рупий неизменно появлялись в положенном месте. Это помогало справляться с нищетой. Однако, как ни печально признать - и я говорю ей это прямо в лицо, - разум Шерназ в конце концов не устоял перед соблазном-
– Да нет же! Всё было совсем не так! Я-
– А я говорю, что так. Не устоял.
– Вималананда твёрдо пресекал попытки самооправданий.
– Я знаю, что говорю, и не надо спорить со мной. Отвечай: начала ты или не начала тратить эти деньги на спиртное, на мясо, на походы в кино и тому подобную ерунду?
– Но всё это ради детей- Он снова резко перебил её:
– Тебе же сказано было, что эти деньги - на еду, так или не так?
Но она продолжала оправдываться. Вималананда, видя её упрямство, чуть повысил голос и продолжал:
– И вот однажды деньги не появились. Она пришла ко мне с жалобами, но я сказал: «Я же предупреждал тебя. Если ты сплоховала, я ничем помочь не могу. Отныне будь добра справляться самостоятельно».
– А твоя мааси (тетя по материнской линии), - обратился он к Шерназ. В голосе его чувствовалось раздражение.
– Ты не забыла того пса, которого я подарил ей? Когда для неё и её мужа, - он снова обращался ко мне, и досада сменилась обычным повествовательным тоном, - наступили тяжёлые времена, я подарил им собаку. Всё время, пока она жила с ними, удача улыбалась им.
– Затем он снова повернулся к Шерназ.
– А помнишь тот день, когда твоя тетушка порезала себе вены? Что её спасло? То, что собака начала выть и на вой собрались люди.
Обращаясь ко мне, он продолжил:
– К сожалению, она или её муж однажды совершили ошибку, и собака исчезла. Она убежала от них, и никто её больше никогда не видел. Тогда они попросили у меня другую собаку. Но я на это сказал: «Было бы слишком хорошо, если бы мы получали сладенькое всякий раз, когда захотим. У вас был шанс, но вам не суждено было им воспользоваться, так что теперь выбросьте это из головы. Как бы то ни было, дело ваше сделано: преуспевание, к которому вы так стремились, достигнуто. Вот за него и держитесь».
– После того как я соединил спички и отдал их Шерназ, Бехрам получил постоянную, хотя и низкооплачиваемую работу и начал регулярно отправлять деньги семье. Затем он переехал на Средний Восток, где начал зарабатывать уже по крупному. И вот теперь, едва приземлившись здесь, он заявил, что больше ни о какой работе не может быть и речи. Он решил, что пора отдохнуть и расслабиться и вволю пожить на деньги своих детей. И он не успокоится, пока не промотает всё без остатка.
– Однако семью это не устраивает. Спроси Шерназ, Арзу, Сохраба, и они хором ответят: «Шёл бы он туда, откуда пришёл!» Так что же мне теперь делать? Если я не вмешаюсь, он будет жить здесь со всеми удобствами, а их жизнь превратится в ад. Не могу же я смотреть, как страдают мои «дети»! С другой стороны, если я вмешаюсь, возникнут новые кармы. Ладно, поживём - увидим.
После этого мы вновь заговорили о скачках и лошадях. Позже вернулся домой Бехрам, и мы провели вечер за бутылкой его шотландского виски. На следующий день угощал Вималананда. Он пришёл с бутылкой виски, которую нарочно привёз из Бомбея, чтобы торжественно отметить возвращение Бехрама в Индию. После нескольких рюмок язык Бехрама развязался и он начал откровенно делиться с нами планами своей дальнейшей жизни.
– Сохраб работает, Арзу кончит школу и тоже пойдёт на работу, и на эти денежки мы заживём припеваючи-
Он вошёл во вкус и расписывал свою новую жизнь в Индии в самом радужном свете, как вдруг произошло нечто совершенно невероятное. В тело Вималананды вошёл Анджанея и послал Бехраму столь уничижительный, испепеляющий взгляд, что тот остановился на полуслове и замер с выражением бесконтрольного страха и полнейшей растерянности на лице. Спустя несколько секундой пришёл в себя и заговорил:
– Нет-нет, пусть дети мои живут по-прежнему. А я уеду и буду следить за тем, чтобы они ни в чём не нуждались. Я горжусь тем, что могу позаботиться о них.
Все мы, наблюдавшие эту сцену, были и поражены и обрадованы, но приложили максимум усилий, чтобы не показать своих чувств. Мы старательно поддерживали атмосферу естественности и непринуждённости, в которой несчастному Бехраму труднее было бы передумать и ещё раз изменить своё решение. На следующий день Вималананда уехал в Бомбей и вновь появился в Пуне только через две недели после отъезда Бехрама. Тогда мы впервые осмелились заговорить о событиях той памятной ночи.
Казалось, сам Вималананда был ошеломлён не меньше нашего: