Агломерат
Шрифт:
– А сейчас? – Я поставил свой стакан на столик. – Вы мне не мешаете, поверьте. Про разговоры вы верно сказали, но не могу не спросить, что же вы так обсуждали с самим собой?
– Молодой человек, – мужчина почесал за ухом, – как вас зовут?
– Андрей. – Я смотал шнур наушников и засунул в карман джинсов. – А вас?
– Мы с вами тезки, – улыбнулся тот. – Вы часто бывали в деревне?
– Да не особо. – Я слегка удивился вопросу, но решил быть откровенным. – Ну только когда маленький был. А сейчас не сильно горю желанием.
– А я вот сам из деревни, – сказал тезка. – Вы спросили, что я обсуждал сам с собой? Я обсуждал то, что никто не видит.
– Чего не видит?
Сидящий по соседству с Женькиным фикусом почти старик был каким-то странным
– Я начну с истории. – Тезка, видимо, решил все-таки вовлечь меня в свою беседу. – Вы же знаете легенду про потемкинские деревни? – После моего утвердительного кивка он с улыбкой продолжил: – Светлейший князь был большим человеком, а истории он известен в основном этим выражением, которое затмило все остальные его поистине величайшие заслуги. Андрей, самое страшное, что эти деревни есть до сих пор, только их никто не видит. Вот про это я и говорил сам с собой.
– Что вы хотите сказать? – Я подался вперед и уперся взглядом в собеседника. – Вы про показуху? Ну она всегда будет, этого не отнять. Это же нормально, в рамках разумного, естественно. Ну строил Потемкин показные деревни на пути императрицы, но что же в этом плохого? Тем более вы сами упомянули его великие заслуги.
– В том-то и дело, – легко усмехнулся Андрей, – теперь уже не модно строить пышные фасады на пути следования высоких гостей. Все высокие гости приезжают только в два места, да и живут там. Теперь хватает всего двух основных мест, которые все посещают. Вы поняли, о каких двух фасадах я говорю?
– Догадываюсь. – Мне понравилась эта теория. – То есть, по-вашему, власть строит все это для вида? Я думаю, вы имеете в виду показное могущество Москвы, но столица и есть символ страны.
– Я не имел в виду власть и правительство, – хмыкнул Андрей. – Я имел в виду мировоззрение. Все видят в Москве символ России, но Москва и Петербург – это не Россия. Все видят в Москве только власть и деньги, и это правда, но к реальности не имеет никакого отношения. Мне просто обидно, когда я вижу таких наивных парней, как вы, студентов, которые не парятся, живут в Москве, сдают сессию и бегают за девушками. Все поколение хочет жить в столице, хочет денег и власти. Ищут их здесь. Некоторые, кто позубастей, находят, а других этот город просто перемалывает.
– А что в этом плохого? – Меня стала слегка раздражать односторонняя логика собеседника. – По-вашему, нужно оставаться в своем Усть-Ухтомском, работать на заводе и пить водку?
– Ну по поводу водки я бы не был так категоричен. – Тезка отхлебнул давно остывшего кофе. – Не злись, Андрей, ну кто я такой, чтобы тебя судить? Ты весело живешь, отдыхаешь, года через два-три закончишь вуз, пойдешь работать каким-нибудь менеджером, возьмешь кредит на однушку на пятнадцать лет. Один ребенок, потому что двух тяжело поставить на ноги, иномарка подержанная. Ну ты же читаешь книжки и смотришь фильмы современные – всегда было модно презирать обыденность. Ты наверняка все понимаешь.
– Понимаю. – Внешне оставаясь спокойным, я все же в глубине души был обижен. Менеджер, кредит на однушку, да кто он такой, чтобы мне судьбу предсказывать? Кое-как удержав лицо, я спросил почти спокойно: – А разве это плохо?
– Конечно нет, – улыбнулся собеседник. – Но настанет время, когда все будут менеджеры, экономисты, дизайнеры, пиарщики и много других плохих нерусских слов. И получится так, что каждый молодой и амбициозный будет считать себя самым нужным в разросшейся столице. А самые молодые и неамбициозные, я приведу цитату, «будут оставаться в своем Усть-Ухтомском, работать на заводе и пить водку». Но у тех, кто только и пьет водку, с потомством не очень. Не рождаются у них здоровые и красивые.
– Допустим, вы за пословицу «Где родился, там и пригодился». – Я решил не сдаваться, пусть у меня за спиной только три бессонные ночи, спящий на верхней полке Женька и трофейный фикус. Будем отбиваться до конца. – Очень интересная позиция. Вы за это? Чтобы каждый на своей земле работал? Тот же самый Потемкин жил бы у себя на Смоленщине и тихо радовался. Так?
– Так, – спокойно кивнул Андрей. – Ты видишь это с такой стороны. А по-твоему, в столицу едут лишь хорошие и добропорядочные люди? Гениальные умы мчатся помогать обществу? Нет, туда едут брать, а не давать. Я не хочу тебе что-то доказывать и убеждать, Андрей, я просто хочу, чтобы ты задумался. Своя родная земля становится какой-то плохой и ненужной, и зачем тут оставаться? Ведь есть другое, более хорошее место, где «пятая точка» в тепле. А тут – пьют и работы нет. Я ведь такой молодой, зачем мне все это? У нас с тобой просто противостояние представлений столицы и провинции. Если человек хочет сделать хорошее для страны... не смейся, ведь таких очень много, действительно, очень много хороших молодых людей и девушек, которые хотят делать что-то доброе. И ты такой, я вижу, тебе не все равно. Но нужно что-то делать на том самом месте, где ты сейчас, а не стремиться сначала бабла срубить и только потом о хорошем и вечном думать.
– Я понял, но вы подняли такую глобальную тему! – Я все-таки решил не сдавать позиций. – Ведь нет однозначного мнения. С чего вы взяли, что это плохо? Вдруг это – естественный и необходимый процесс и так будет лучше? История еще покажет.
– Абсолютно согласен, – вдруг легко пошел на попятный пожилой человек. – Мне как-то сказали одну очень красивую фразу, не ручаюсь за точность, но смысл такой: у любой сложной задачи есть нормальное, быстрое, поддерживаемое всеми неправильное решение. Вы спросили, что я обсуждал сам с собой, я вам ответил. Единственную ошибку я допустил, задев вас и ваше будущее. Всегда приятно рассуждать о каких-то материях, пока они не задели вашу персону. Вот именно тогда вы и решили нанести по моему мировоззрению несколько ударов. Ну в принципе нормально, никому не понравится, если какой-то старый дед начнет всю его жизнь расписывать. Приношу свои извинения, если где-то вас задел. Я действительно не хотел этого делать, важнее то, что мне все-таки удалось в вас что-то изменить. Может быть, вы сейчас и пропустите мои слова мимо ушей, но когда-нибудь поймете, как я был прав. Хоть в какой-то мере, но – а это самое главное! – крохотный сдвиг в вашем сознании произошел, потом он сделает свое дело, и вы когда-нибудь вспомните нашу дискуссию. И пусть у вас дико болит голова после вчерашнего, и нет рядом Интернета для подтверждения своих фактов, пусть вы меня сейчас даже матом кроете. Как я уже сказал, я ненавижу непродуктивную беседу, но у меня неплохое чутье на людей, и побеседовать о России с небритым невыспавшимся студентом я все-таки решился. Мне кажется, от вас будет польза. Правда, не знаю, кому и где – это вам решать. Но не забывайте фразу про простое неправильное решение – это очень глубокая мысль.
Какое-то время мы молчали, я тупо сидел и смотрел в окно, бесконечно перелистывая плей-лист своего плеера. Затем все-таки не выдержал и спросил:
– А что вас заставило об этом задуматься? Это же не просто так вам в голову пришло.
– Посмотрите, – палец мужчины уперся в стекло, – мы уже отъехали довольно далеко от центра.
– Ну и? – Я непонимающе смотрел на Андрея.
– Деревень-то нет, не то что потемкинских – вообще никаких. – Он откинулся к стене и с горькой усмешкой продолжал смотреть в окно.
Всю оставшуюся дорогу мы проехали в полной тишине. Женька тоже хмуро воспринимал действительность, лишь изредка с верхней полки его худая рука тянулась к купленной на одной из станций за бешеные деньги холодной минералке. Подробности поездки я забыл достаточно быстро, а вот этот разговор никогда не забуду. Иногда думаю, что лучше бы ко мне подсадили тогда солдат или алкашей. Но в глубине души я рад этому случаю: Андрей не сказал мне ничего особенного, он просто заставил меня о многом задуматься, а это куда ценнее.