Агнец на заклание
Шрифт:
— На вас упало дерево. В бурю, — бесстрастно сказала Маргарет. — Вам повезло, что вас не убило. Отец нашел вас и принес сюда. Мы удивились, что вы там делали в такую бурю, но вы ничего не могли сказать. — Она двинулась к двери. — Я скажу папе, что вы проснулись.
Что за темная тень в ее голове? Элис закрыла глаза, пытаясь думать. Темнота снова вернулась, и это было блаженством. Она должна проснуться. Но когда Элис снова открыла глаза, в комнате было темно, а пол пересекала лента серебряного лунного света.
Голове стало
Элис нахмурилась, когда осколки прошлого зазвенели в памяти.
Как она попала в эту кровать в комнате с обоями в розовую полоску и огромным гардеробом, способным поглотить все, что угодно? А тело? Элис встревожилась. Откуда эта зловещая мысль? Головная боль вернулась, и она попыталась не думать. Тотчас в мозгу всплыло то, что она не хотела вспоминать: птицы, черные тяжелые птицы садятся на руки. И дождь, и ветер. И черные глаза улыбающегося Феликса.
Пытаясь отделаться от мыслей, Элис внезапно услышала звук. Он слышался над головой и, казалось, походил на медленные приглушенные шаги, будто кто-то ходил, не желая поднимать на ноги весь дом.
И вдруг одна мысль вытеснила все остальные. Дверь! Она заперта?
Не зная, почему так сильно это желание, Элис слезла с кровати и зашаталась. Лунная дорожка качалась. Она ухватилась за край кровати, а потом за угол массивного шкафа. Кое-как добралась до двери и повернула ручку.
Ее заперли.
Странно, шок от этого открытия вернул ее к реальности. Элис тотчас все вспомнила. Она стояла и дрожала, уперевшись головой в дверь. Элис знала, что в доме Дандас, Маргарет и нет нужды запираться. Это было необходимо в доме Торпов. Это там Тотти сказала: «Заприте дверь». И только там кто-то мог жестоко подшутить над ней.
Почему заперта дверь в доме Дандаса? Кто закрыл ее? Ведь она совершенно беспомощна!
В нормальном состоянии Элис не впадала в панику. Но сейчас все, казалось, походило на кошмар. Невыносимо. Быть запертой в комнате! Она не может в ней оставаться. Она сойдет с ума.
Элис в страхе и отчаянии гремела дверной ручкой и кричала. Она едва осознала, что дверь открылась, и почти без сознания она упала на руки Дандаса.
— Элис, — произнес он глубоким проникновенным голосом. — Что
Элис слабо уцепилась за него, почувствовав под руками толстую шерсть халата. Мягкое тепло было удивительно уютным. Она так устала, так ослабела, что не хотела двигаться.
— Почему я заперта в спальне? — спросила она и начала повторять без остановки:
— Почему? Почему?
Дандас поднял ее на руки и понес обратно в постель. Он смотрел на нее, и его зрачки расширились в темноте. Как странно меняет человека ночь. Но губы его были по-прежнему добры и мягки.
— Бедная маленькая девочка! Прости. Ты испугалась. Но мы с Маргарет подумали, что так лучше. Мы не могли рисковать: если ты убежишь из дома, то простудишься.
— Ox, — медленно выдохнула Элис. Она поняла — это из-за того, что она сбежала от Торпов среди ночи.
— Не думай сейчас об этом, — успокаивал Дандас. — Мы поговорим потом. Сейчас ты выпьешь горячего молока и заснешь.
Элис схватила его за руку.
— Как долго я здесь?
— Сейчас ночь вторника, точнее — утро среды.
— Почти два дня. Но это ужасно! Дандас улыбнулся.
— Да? Я так не думаю. Твоя болезнь нас беспокоит.
— Но Камилла? — закричала она. Он замер.
— Камилла?
— Да! Она у Торпов. Они ее прячут. Надо выяснить. Вот почему я ушла оттуда в полночь. Дандас медленно и мягко сказал:
— Ты не думаешь, что вообразила себе это? Удар был сильный. Ветка свалилась тебе прямо на голову. Хорошо, что она тебя не убила.
В голове Элис все плыло, но она упрямо твердила:
— Дерево на меня не падало. Кто-то вошел в мою комнату и прошептал: «Камилла здесь». Наверное, сама Камилла, хотя я не могу поверить, что она может так шутить.
— В чем дело?
Элис не хотела рассказывать о привязанных к кровати волосах — это выглядело бы глупо и по-детски. Даже Дандас, несмотря на всю его доброту, посмеялся бы над ней.
— Неважно. Это всего один эпизод. Но я знаю: там, у Торпов, затевается что-то страшное. Дэлтон Торп от нее без ума. Он что-то сделал с ней. — Элис почти кричала. — Не смотри на меня так! Это правда! И кто-то поймал Уэбстера и убил. Кто-то боялся, что он расскажет. Дандас, мы должны все узнать!
Он погладил ее по мягким волосам.
— Конечно. Конечно, выясним. Я тоже видел Уэбстера, но, думал, птица убита в драке. У нее повреждена голова.
— Ей свернули шею, — настаивала Элис. Она отчетливо помнила болтающуюся головку, уже ничем не напоминающую Уэбстера. Это была часть кошмара — безжизненно болтающаяся головка.
— Возможно, — согласился Дандас, утешая. — Но не будем говорить об этом сейчас. Два часа ночи, и ничего нельзя сделать до рассвета. Итак, я пойду принесу питье, и ты заснешь. Ты удивишься, насколько днем все покажется тебе другим.