Агнец
Шрифт:
— Когда мы настаивали, чтобы ты спрятался, мы имели в виду нечто менее очевидное, Джош. Отличная проповедь, кстати.
Джош принялся помогать мне собирать разбросанный по земле хлеб.
— Я хотел с тобой поговорить, но не мог сбежать от толпы. У меня проблема с проповедью смирения.
— У тебя так здорово получается. Публика выстраивается в очередь, чтобы послушать проповедь о смирении.
— Как могу я проповедовать, что смиренные возвысятся, а возвышенные смирятся, если меня самого возвышают четыре тысячи
— Бодхисатва, Джош. Помнишь, чему учил Гаспар? Тебе самому не нужно быть смиренным, ты отказываешься от собственного возвышения, неся благую весть другим людям. Ты плывешь, так сказать, против потока смирения.
— А, ну да, — улыбнулся он.
— Но раз ты сам об этом заговорил, — добавил я, — звучит и впрямь немного лицемерно.
— Я этим вовсе не горжусь.
— Тогда с тобой все в порядке.
В тот вечер, когда все снова собрались в Капернауме, Джошуа созвал нас к костру у дома Петра, и, наблюдая последнее золото заката, мы вознесли благодарственную молитву под водительством моего друга.
А потом он пустил клич:
— Ладно, кто хочет быть апостолом?
— Я, я хочу, — вызвался Нафанаил. — А что такое апостол?
— Парень, который готовит наркотики, — объяснил я.
— Я, я, — запрыгал Нафанаил. — Я хочу готовить наркотики.
— Я бы тоже попробовал, — сказал Иоанн.
— Это аптекарь, — встрял Матфей. — Аптекарь смешивает порошки и готовит лекарства, в том числе — наркотики. Апостол же означает — «отправлять». Не «отравлять».
— Нет, этот парень гений или как? — Я показал на Матфея через плечо большим пальцем.
— Все правильно, — подтвердил Джошуа. — Апостолы — это посланники. Вас отправят разносить весть, что Царство настало.
— А мы сейчас что делаем? — спросил Петр.
— Сейчас вы пока ученики, а я хочу назначить апостолов, чтобы они несли Слово по градам и весям. Их будет двенадцать — по числу колен Израилевых. Я наделю вас силой исцелять и дам власть над бесами. Вы будете как я, только в другом прикиде. С собой ничего не возьмете, кроме одежды. Жить будете подаянием тех, кому станете проповедовать. В общем — сами по себе, как овечки среди волков. Люди будут преследовать вас, плевать на вас, может, даже бить вас, и если так будет, то… ну, короче, бывает. Отряхните прах с ног своих и шевелитесь. Ну? Кто со мной?
И над учениками повисла оглушительная тишина.
— Как насчет тебя, Мэгги?
— Какая из меня путешественница, Джош? Меня укачивает. Мне в ученицах неплохо.
— А ты, Шмяк?
— Мне и так нормально. Спасибо.
Джошуа встал и просто сосчитал их по головам.
— Нафанаил, Петр, Андрей, Филипп, Иаков, Иоанн, Фаддей, Иуда, Матфей, Фома, Варфоломей и Симон. Вы — апостолы. Ступайте апостулировать.
Они только переглянулись.
— Несите благую весть: Сын Человеческий явился! Царство пришло. Идите! Идите! Идите!
Все встали и принялись переминаться с ноги на ногу.
— А жен взять можно? — спросил Иаков. — Да.
— А из учениц кого-нибудь? — спросил Матфей. — Да.
— А Фоме-два тоже можно?
— Фоме-два тоже можно.
На все вопросы им ответили, но они еще немного потоптались.
— Шмяк, — сказал Джошуа, — ты не распределишь территории? И пусть идут.
— Ладушки. — И я принялся за дело. — Кто хочет Самарию? Никто? Хорошо. Петр, она твоя. Задай им там жару. Кесария? Давай, хлюздоперы, налетай…
Так дюжине были назначены их святые миссии.
Утром объявились семьдесят человек из тех, кого мы просили помочь с раздачей еды, — прослышали о назначении апостолов и пришли к Джошу.
— Почему всего двенадцать? — спросил один.
— Вам что — всем хочется отречься от собственности, бросить семьи и подвергаться гонениям под страхом смерти ради того, чтобы нести благую весть? — спросил Джошуа.
— Да! — крикнули все.
Джошуа посмотрел на меня так, будто не верил собственным ушам.
— Я ж говорил — отличная получилась проповедь, — сказал я.
— Так тому и быть, — рек Джошуа. — Шмяк, вы с Матфеем распишите территории. Никого в их родные города не отправлять. При таком раскладе все не очень хорошо получается.
Так двенадцать и семьдесят отправились в путь, а Джошуа, Мэгги и я ушли в Десятиградие, на территорию брата Иродова Филиппа. Мы жили в пустыне, ловили рыбу и, в общем, прятались. Джош немного проповедовал, но лишь маленьким группам, и хотя недужных исцелял, просил их никому о чудесах не рассказывать.
Три месяца мы скрывались в землях Филиппа, а потом лодочник доставил нам с другого берега известие, что кто-то заступился за Джоша перед фарисеями и смертный приговор, который, правильнее сказать, никогда и не был официальным, отменили. Мы вернулись домой в Капернаум и стали дожидаться апостолов. Несколько месяцев в полевых условиях поубавили их энтузиазм.
— Отстой.
— Все люди — сволочи.
— Прокаженные — уроды.
Матфей вернулся из Иудеи с более точными сведениями о таинственном благодетеле Джошуа.
— Его имя Иосиф Аримафейский, — рассказывал он. — Богатый купец, владеет кораблями, виноградниками и давильными прессами. Похоже, фарисеи к нему прислушиваются, но сам он — не из их числа. А раз он богат, то и с римлянами может говорить свысока. Я слыхал, ему собираются предоставить гражданство.
— А зачем ему нам помогать? — спросил я.
— Я долго разговаривал с ним о Царстве, о Духе Святом и обо всей остальной программе Джошуа. Он верит. — Матфей широко улыбнулся, явно гордясь таким могущественным неофитом. — Он приглашает тебя на ужин, Джошуа. В Иерусалим.