Агнец
Шрифт:
— Сикарии, — догадался я.
— Правильно, мальчик, сикарии. Мессия явится освободить нас, лишь когда вымрут все римляне. Прикончив этого тирана, я служу Господу.
— Ты служишь злу, — сказал Джошуа. — Мессия не требовал крови этого римлянина.
Нацелившись клинком, фанатик двинулся к Джошу. Мы с Мэгги отскочили, но Джошуа не отступил ни на пядь. Убийца схватил его за рубаху и притянул к себе:
— Что ты в этом понимаешь, сопляк?
Под луной высветилось лицо убийцы, и Мэгги ахнула:
— Иеремия!
Глаза ее расширились — даже не знаю, от страха или признания. Убийца отпустил Джошуа и потянулся к Мэгги. Я отдернул ее подальше.
— Мария? — Из голоса его исчезла злоба. — Малышка
Мэгги ничего не ответила, но плечи ее дрогнули, и я услышал всхлип.
— Не говори никому, — вымолвил убийца. Голос его звучал так, будто он в трансе. Он попятился и остановился над мертвым солдатом. — Нет господина, кроме Господа. — Он повернулся и выскочил в ночную темь.
Джошуа возложил руку на голову Мэгги, и та немедленно успокоилась.
— Иеремия — брат моего отца, — сказала она.
Прежде чем двинуться дальше, вам следует узнать про сикариев, а чтобы узнать про них, вы должны знать про Иродов. Вот, получите.
Незадолго до того, как мы с Джошуа познакомились, умер царь Ирод Великий, больше сорока лет правивший Израилем (под римлянами). Фактически именно смерть Ирода подвигла Иосифа вернуться с семейством в Назарет из Египта, но это уже другая история. Вам нужно запомнить только Ирода.
«Великим» Ирода звали не потому, что он был любимым правителем. В действительности Ирод Великий был жирным параноиком, тираном-сифилитиком, он извел тысячи евреев, включая собственную жену и кучу сыновей. «Великим» Ирода называли потому, что он строил. Разные потрясающие штуки: крепости, дворцы, театры, гавани — даже целый город Кесарию, держа в уме идеальный римский город. Для еврейского народа, который Ирода ненавидел, он сделал одно — перестроил Храм Соломона на горе Мориа, центр нашей веры. Когда И. В. откинулся, римляне разделили царство между тремя его сыновьями: Иродом Архелаем, Иродом Филиппом и Иродом Антипой. Это Антипа в конечном итоге вынес приговор Иоанну Крестителю и сдал Джошуа Пилату. Антипа, сопливая ты хуедрочка (ах, если бы в те времена у нас было такое слово!). Именно из-за его жабского пресмыкательства перед римлянами банды еврейских бунтовщиков сотнями восставали и уходили в горы. Римляне называли всех этих повстанцев зилотами, как будто не только методы, но и цели их были едины. На деле же они были разрозненны, как сами еврейские селяне. Одна из таких банд — выходцы из Галилеи — называла себя сикариями. Римское владычество их не удовлетворяло, и они демонстрировали свое недовольство, убивая римских солдат и чиновников. Численно далеко не самая большая группа зилотов, зато самая активная. Никто не знал, откуда они приходят и куда уходят, кого-нибудь убив, но всякий раз, когда они наносили удар, римляне изо всех сил превращали нашу жизнь в ад — только бы мы выдали им убийц. А если зилот им в лапы все-таки попадался, они не просто распинали вожака банды — они распинали всю банду, их семьи и всех, кого подозревали в содействии. Не раз мы видели, что вся дорога из Сефориса уставлена крестами с трупами. Трупами моих собратьев.
Мы бежали по спящему городу и остановились, только выскочив за врата Венеры, где задыхаясь повалились наземь.
— Надо отвести Мэгги домой и вернуться на работу, — сказал Джошуа.
— Можете остаться, — сказала Мэгги. — Я и сама дойду.
— Нет, нам всем нужно. — Джошуа развел руки, и мы увидели на его рубахе кровавые отпечатки пятерней убийцы. — Мне нужно это отстирать, пока никто не увидел.
— А ты разве не можешь заставить их исчезнуть? — спросила Мэгги. — Это же просто пятна. Мессия ведь может обычное пятно вывести.
— Не говори гадостей, — сказал я. — У него мессианские дела еще не очень хорошо получаются. В конце концов, там же твой дядюшка был…
Мэгги подскочила:
— А ты зато придумал эту дурацкую шутку…
— Стойте! — скомандовал Джошуа, вытянув руку и словно осыпая нас молчанием. — Без Мэгги нас бы уже не было в живых. А может, мы по-прежнему в опасности — если сикарии поймут, что осталось три свидетеля.
Через час Мэгги уже спокойно сидела дома, а Джошуа вылезал из купальни за синагогой — вся одежда мокрая, с волос текут ручьи. (У многих из нас дома имелись такие миквы, а у Иерусалимского храма их были сотни: каменные бассейны, с двух сторон в них вели ступеньки, чтобы с одной стороны можно было зайти и погрузиться с головой, а после ритуального омовения выйти на другой край. По Закону любой контакт с кровью требовал очищения. Джошуа счел, что это хорошая возможность и пятна с рубахи отстирать.)
— Холодно. — Джош весь дрожал и скакал с одной ноги на другую, как по раскаленным угольям. — Очень холодно.
(Над купальнями строили каменные беседки, чтобы на воду не попадали прямые лучи солнца, поэтому вода никогда не прогревалась. А испаряясь в сухом галилейском воздухе, остывала еще сильнее.)
— Может, ко мне зайдем? Мама уже развела огонь, завтрак готовит, хоть согреешься.
Он выжал подол рубахи, и вода потекла ему по ногам.
— И что я ей скажу?
— Э-э… что согрешил и потребовалось экстренное омовение.
— Согрешил? На самой заре? Что ж за грех можно совершить перед рассветом?
— Грех Онана? — предположил я. Джош на меня вытаращился:
— А ты сам совершал грех Онана?
— Нет еще, но жду с нетерпением.
— Я не могу сказать твоей матери, что совершил грех Онана. Я его не совершал.
— Если по-быстрому, еще успеешь.
— Мне будет холодно, — сказал Джошуа.
Старый добрый грех Онана. Хочешь не хочешь, а вспомнишь.
Грех Онана. Проливать семя на землю. Дергать гуся. Валить верблюда. Козлить осла. Сечь фарисея. Онанизм — грех, на правильное овладение коим требуются сотни часов практики, — по крайней мере, в этом я себя убеждал. Господь прикончил Онана за пролитие семени (Онана, не Господа. Семя Господа оказалось моим лучшим другом. Представьте размер своих неприятностей, если б вы действительно пролили семя Господа на землю. Поди докажи потом). По Закону, если ты вступил в непосредственный контакт с «ночными поллюциями» (и это вовсе не то, чем по ночам твоя выхлопная труба загрязняет атмосферу, — у нас в то время автомобилей не было), следует очиститься погружением в воду и до следующего дня к другим людям и близко не подходить. Примерно в возрасте тринадцати лет я много времени проводил в нашей микве и поблизости от нее, но с покаянием в одиночку жульничал. То есть это же все равно не решит проблему, так ведь?
По утрам с меня часто лило ручьями, и я весь дрожал после купальни, когда мы встречались с Джошуа, чтобы идти вместе на работу.
— Опять проливал семя свое на землю? — вопрошал он.
— Ну.
— Ты нечист, знаешь?
— Ага, я от очищения уже весь сморщился.
— Мог бы и перестать.
— Пытался. Наверное, меня бес дразнит.
— Я могу тебя исцелить.
— Фига с два, Джош. Хватит того, что я на себя руки налагаю.
— Так ты не хочешь, чтобы я из тебя беса изгнал?
— Надеюсь, я его первым загоняю до смерти.
— Я ведь могу книжникам настучать, и они прикажут забить тебя камнями.
(Джош всегда был готов прийти на помощь другу, точно вам говорю.)
— Это, наверное, подействует, но сказано же: «Когда в лампаде кончается масло, дрочила сам освещает себе путь к спасению».
— Нигде такое не сказано.
— Сказано-сказано. Э-э… у Исайи.
— Не сказано.
— Джош, читай Пророков. Как ты собираешься быть Мессией, если не знаешь, что говорится у Пророков?