Аграрная история Древнего мира, Вебер Макс

Аграрная история Древнего мира

на обложку

Вебер Макс

Шрифт:

Принадлежавшую некогда деревне альменду можно еще узнать по скудным остаткам в «agercompascuus» [429] : право выпаса первоначально является здесь как «jus» (Цицерон), как индивидуальное право члена общины (des Genossen). Рядом с ней стоит ager publicus [430] [общественное поле], в более позднее время представлявший собой завоеванную, а первоначально несомненно — что без всякого основания было подвергнуто сомнению — никому не переданную пустошь. Как и в раннюю германскую эпоху, очевидно, каждому члену племени на этой «общей марке» принадлежало право поднятия нови, и он находил защиту для своего владения таким «ager occupatoris» [«поле оккупанта»] до тех пор, пока он держал его под плугом. Это старинное право «оккупации» [431] в измененной форме впоследствии было распространено государство гоплитов на завоеванные, уже приведенные в культурное состояние и приносившие плоды поля, поскольку они не предназначались для наделения на частном праве или для финансовой эксплуатации посредством сдачи в аренду. То, что при этом имелась в виду урегулированная форма оккупации — как это было в Соединенных Штатах при открытии для поселения индейских областей, — и что часть продуктов взималась в качестве вознаграждения в пользу государства или во всяком случае должна была взиматься — все это ничего в этом не меняет, т. е. в том, что по существу право «сквоттеров» было распространено на огромную завоеванную территорию, что «оккупировать» даже и в терминологии, является решающим (а не регулирование со стороны магистрата порядка оккупации).

429

Ager compascuus — земля, служащая общественным пастбищем; земля, отведенная под общественный выгон, пригодная для общественной пастьбы (лат.).

430

Ager publicus — государственный (общественный)

земельный фонд, чаще всего пополняющийся за счет военного захвата чужих земель (лат.).

431

Оккупация — от лат. occupo, occupare — занимать, захватывать; подниматься, всходить; завладевать — завладение, занятие земли и т. п.

Как в старину выглядела жизнь внутри поселений, в которых крестьяне жили трудами рук своих, мы не имеем возможности разглядеть более близко. Индивидуальная, совершенно свободно наследуемая и отчуждаемая земельная собственность в позднейшем смысле прежде всего совсем отсутствовала. Но те или иные исходившие от семьи ограничения в распоряжении полем и здесь существовали; что касается землевладения патрициата, то это само собой разумеется здесь, как и везде; но в более слабой форме существовали они и у крестьян. Верных следов этого мы не находим. Ссылка на расточение bona patema avitaque [432] в опеку указывает на общее всякому проникнутому милитаристским духом праву специфическое осуждение продажи наследственной земли, но не является верным указанием на первоначальное правовое различие между ними в отношении к отчуждаемости. Можно предполагать, что развитие не было здесь принципиально иным, чем в Элладе, и во всяком случае (в принципе) наследственное и отчуждаемое владение землей и здесь стоит в начале дошедшей до нас истории. Легенда о наделении Ромулом всех граждан heredium’ом в 2 югера [433] как единственно наследственным (не отчуждаемым) владением не является доказательством против этого. Ибо ясно, что это не есть полное крестьянское владение ранней поры. Но, с другой стороны, невозможно, — как хотел Э. Мейер — разуметь под этим землю поденщиков. Скорее heredium есть «hortus», усадьба (eine «Wurth»), для индивидуальной обработки отдельным небольшим семействам в наследственное владение предоставленный, но в смысле отчуждения за пределы семьи по основаниям государственного характера ограниченный усадебный участок (Gartenlos). Для интерпретации открыты три возможности.

432

Отцовских и дедовских имуществ (лат.) (Прим. ред.).

433

Югер (лат. jugerum) — древнеримская земельная мера, равна примерно 2942 м2 (или 2519 м2).

Во-первых: при основании городов путем синойкизма или путем учреждения города магистратом живущий в городе плебей — следовательно, ремесленник, розничный торговец и т. д., который не принадлежал к gentes [434] , но в котором была потребность и которого желали иметь, наверное, так же, как при основании многих немецких городов средних веков — получал 1) усадебную землю (Gartenland) и 2) право выпаса для своего скота в общинном поле (Gemeindeflur), но вовсе не получал крестьянской гуфы (надела). То же, вероятно, было в колониях граждан этой ранней поры, которые еще не имеют аграрно-политической цели, но имеют ввиду снабжение гарнизоном и заселение римлянами береговых мест (coloniae maritimae), с помощью которых за Римом в интересах торговой монополии должен был утвердиться берег, и в которых потом колонист обязан был иметь жительство (как в Афинах солоновские клерухи на Саламине). Как раз здесь имеет место наделение «bina jugera» [435] (в одном, не вызывающем сомнения примере: Анксур [436] ), и колонист, как таковой, само собой разумеется, имел право выпаса. (Что, кроме того, ему предоставлены были еще и другие права в этом отношении, как я раньше допускал, это теперь применительно к восточно-эллинистическим условиям больше не кажется мне вероятным, и нужно оставить всякую мысль о какой бы то ни было общности полей (Flurgemeinschaften) по типу немецкого поселения как для Рима, так и для всей Древности). «Binajugera» были бы тогда, следовательно, наделом (das Los) всех тех свободных плебеев, которых принимали во вновь возникавший городской союз.

434

Gentes (gens, gentis) — род, родовая община, клан; племя, народность, народ; городская община (лат.).

435

Binajugera — по два югера (лат.).

436

Анксур (Анкира, в настоящее время — Анкара) — город в Большой Фригии, впоследствии столица Галатии.

Вторая возможность (комбинируемая с первой): — надел (das Los) пехотинцев или, вернее, его счетная единица: в конце 2-й Пунической войны ветеранам испанских и африканских походов было обещано по столько раз по два югера, сколько лет они служили (правда, неровные цифры земельного наделения выступают в «Аналистине», но уже название «centuria» для 100 x 2 югеров показывает, что нормальной единицей являлся двойной морген [437] ). Третья возможность: что поселенный для утверждения за государством отданной под колонию области полноправный гражданин в древнюю пору совсем иначе был наделен, чем с помощью двух югеров, это делает вероятным одна заметка об Анциуме [438] , согласно которой после покорения этого города враждебно настроенные жители его были превращены в крестьян, обрабатывавших из части землю колонистов (Teilbauer) (в илотов). Здесь, следовательно, два югера были лишь городским наделом (das Stadtlos) сосредоточенных в городе (как это было в Митиленах) клерухов. Клерух, в таком случае — конечно не ремесленник или мелкий торговец (гипотеза 1), но воин — должен быть имевшим оседлость в городе землевладельцем (staat"assiger Grundherr), а не крестьянином. Как тогда, в противоположность этим плебейским или патрицианским городским поселенцам, мы должны представлять себе права на поля, принадлежавшие крестьянским семьям, это совершенно неясно, точно так же, как и то, какие феодальные права существовали в отношении к ним. Это относится и к самому Риму.

437

Морген (нем. Morgen) — земельная мера в Германии, равная 0,25–0,36 га.

438

Анциум (Антий) (Antium) — укрепленный город вольсков в Латии (ныне Porto d’Anzo).

Римские граждане в историческую эпоху разделены на трибы и курии, как в Греции на филы и фратрии. Род (die Sippe) (gens) был (долго оспаривавшийся пункт) и здесь ограничен знатью. И здесь он не представляет собой ничего «первобытного», но является образованием, возникшим путем дифференцирования на почве владения скотом, благородным металлом, землей, отдавшимися из-за долгов в рабство людьми и опиравшегося на это рыцарского образа жизни и военного воспитания (Training). Наверное, образование родов (т. е. совместное владение имуществом, придавание значения кровной связи и дальнейшее, что из того следует) и здесь прежде всего началось в семьях прежних волостных князей (Gauf"ursten), которые постепенно превратились во владетелей бургов (Burgherren), как и в Греции. Синойкизирование знати бургов — политическая заслуга всей древнейшей эпохи Рима. Такое вступление знати в состав общины (Eingemeindung) могло совершиться добровольно — знаменитым примером является принятие рода Атта Клавза в качестве Рода Клавдиев в союз родов (Geschlechterverband) с предоставлением земли ему и его «клиентам») — или при случае насильственным путем с помощью «ломки» («Brechung») ее бургов. Понятно поэтому, что 16 древних сельских триб носят родовые имена. И это, конечно, не доказывает здесь также ни того, 1) что вся или лишь большая часть земли соответствующих территорий принадлежала этим родам как землевладельцам (Grundherren) — в таком случае преобладающее большинство патрицианских родов было без земли, — ни того, 2) что первоначально gens был учреждением, общим всем свободным.

Скорее само римское предание показывает, что территория (das Land) за пределами городских ворот долгое время оставалась разделенной на pagi, как это было с древнейших времен, до тех пор, пока позже (см. ниже) не последовало разделения ее на tribus rusticae. Несомненно, в период полного развития господства знатных родов (Geschlechter) сельские округа так же были лишены политических прав, как и в Элладе в специфически аристократических городах-государствах (Adelspolis). А знатный gens и в Риме (и здесь еще больше, чем в иных эллинских государствах) есть владеющий пахотной землей, но живущий в городе род: солдаты больших войск Рима в эпоху его территориального расширения были крестьяне, но их офицеры — всегда горожане. Как в Элладе знатные роды почти всегда имели других святых-покровителей (Schutzheilige), чем народ (впервые это подчеркнуто Э. Мейером), так и sacra римских родов (gentes) суть обряды частного культа; принципиально gens есть «помимо государственное» (pr"aterstaatliches) образование, а следовательно, и не «часть» государства. Напротив, общие sacra [святыни] курий (curiae) суть sacra publica [государственные святыни].

Курии — это государством признанные деления гражданства. Их большей частью ставят рядом (уже в древности) с греческими фратриями. Во всяком случае их происхождение, по признанию специалистов, так же темно, как и этих последних. Для исторической поры установлено лишь следующее: что курии должны были контролировать завещание и усыновление (следовательно, допущение в военную общину и тем самым и к владению землей), и что они должны были ратифицировать передачу военных полномочий вновь выбранным высшим магистратам. Представляется вероятным, что первоначально при формировании войска курии являлись органами выбора. Но ввиду этого аналогия с фратриями лишь отчасти сохраняется, в других отношениях их следовало бы сравнивать с филами. В противоположность эллинским фратриям и они не имели корпоративного характера и, следовательно, не могли совершать юридических актов: они представляют собой лишь сакральные и административные единства. Но и помимо того, тот, кто считает фратрии в Элладе «первобытными (uralt), не эти древние фратрии, но искусственные образования позднейших синойкизмов может сравнивать с историческими куриями, которые, со своей стороны, являются ведь специфически государственно-городским образованием (собрание народа в comitium [комиции] в противоположность трибам, и т. д.). Они общи латинским городам (напротив, еще вопрос, знают ли их coloniae civ. rom. [колонии римского государства]).

Три древние трибы в 10 курий каждая с gentes, как с подразделениями, конечно, представляют собой организации, созданные для целей удовлетворения государственных потребностей, организации, в этой схематической форме, может быть, впервые возникшие в патрицианско-плебейском государстве, которое соединяет все гражданство в курии и (искусственные) роды. Если в историческую пору к куриям приписываются отдельные и замкнутые полевые марки, то также еще вопрос, насколько это локализирована является продуктом первоначального деления на филы, не представляет ли оно (что вероятно) результата более позднего нового раздела территории между curiae, или же вообще оно существовало только во вновь основанных латинских колониях (как и в колониальных филах в Элладе).

Римское государство в своем отношении к своим членам с самого начала в одном направлении отличается от эллинского полиса: в трактовании семейственного права. Для эллинского полиса (например, для Афин) политическое полноправие (politische Wehraftmachung) и частноправовая дееспособность взрослого сына (Haussohn) совпадают, — для римского государства между ними нет ничего общего. Гражданин как солдат есть объект власти должностного лица; как сын он есть объект домашней власти, пока жив его отец. Государство останавливается у порога дома, и право дома («dominium»), которое с равной абсолютной неограниченностью охватывает жену, детей, рабов, скот (familiapecuniaque) [439] , есть зародыш абстрактного понятия собственности. Нет никакого сомнения, что это радикально патриархальное семейственное право берет свое начало в организации рода (gens) — как и положение отца, «pater» — главы рода в древнем государстве, как его изображает традиция, с которым параллельно идет pater familias в семье — и что первоначально оно служило к сохранению в нераздельном виде владения: большая семья (die Grossfamilie) здесь, в построенной на строгом принципе власти организации, лежит в качестве нормальной формы в основе структуры права. Как передавалось положение главы рода в публичном праве и в отношении к клиентеле (см. ниже) — наследственным порядком или путем избрания — это при настоящем состоянии источников праздный вопрос. Весьма вероятным кажется только, что раздробление единства большой семьи, которое в историческую эпоху наступает со смертью pater familias, не было первоначальным родовым правом, но что тогда на место старого вступал новый глава рода. Позднейшие отступления от общего наследственного права, которые состояли в наследовании патронатных прав, представляют собой ненадежный источник, хотя он, правда, кое-где восходит к старым распорядкам замкнутого рода (gens).

439

Отношение «familia» к «pecunia» здесь остается без рассмотрения. Ср. об этом совсем недавно появившуюся книгу Миттейса «R"om Privatrecht», стр. 81 и след.

Эта строго авторитарная организация семейных союзов в римском государственном строе была источником известных феодальных составных частей его, которые на всем продолжении существования государства, со своей стороны, широко определяли его своеобразие.

Римский социальный строй как в свою (нам доступную) раннюю пору, так и после того несравненно более сильно развил элемент, который вовсе не отсутствовал и в эллинских городских государствах, но там уже в раннюю пору, а вполне в эпоху демократического устройства был далеко отодвинут назад: феодальную клиентелу. Связь с семейственным правом ясно обнаруживается в том, что древние приравнивали наделение землей клиентов к наделению землей filius familiae: патриархальное положение главы рода есть источник римского клиентского права. Здесь следует, не выходя из данных рамок, войти в несколько более близкое рассмотрение этого института, который не раз приводил к неправильному пониманию условий более древней эпохи. Повсюду, в античной древности (и, конечно, не только в античной древности) первоначально человек, не имеющий владения, т. е. не имеющий доли в земельном владении какой-нибудь конкретной общины (Gemeinschaft), являлся также и человеком бесправным. В Египте царь требует (reklamiert) «человека без жилища», который навьючивает свои пожитки на своего мула и тащится от одного землевладельца к другому, чтобы продать свою рабочую силу; в Древнем Израиле он — архаичный тип «метека»; в Элладе он поставляет «» и «» [«зависимых людей» и «клиентов»]. В Риме он отдает себя — в эпоху родового государства (Geschlechterstaat) — через посредство «application [440] под патронат готового принять ее (applicatio) состоятельного «pater» (главы рода) или же (как это передано традицией для эпохи царей) царя. Этим путем и путем «susceptio» [441] со стороны патрона возникающее отношение отличается, с одной стороны, от рабства, а с другой, от вассалитета, совершенно так же, как древнеегипетское отношение «amach»: взаимные отношения регулируются традиционным, достаточно неподвижным моральным кодексом, Который, однако, благодаря своему религиозному характеру, чужд граждански-светскому (b"urgerlichweltlichen) «Landrecht» [земское право] (выражаясь германистически) городского государства, совсем не может быть им понят; но, так как однако, он имеет высокое практическое значение, то существование его не игнорируется просто: Двенадцать таблиц предают проклятию патрона, который не соблюдает верности в отношении к клиенту («si clienti fraudem fecerit»), как предается проклятию сын, который бьет отца; в обоих случаях как раз нет государственного судьи. Еще законы о вымогательстве, изданные демократией в период мирового владычества, обращали внимание на то, существует ли между двумя лицами отношение, составляющее сущность клиентелы: «in fide esse» [«пользоваться доверием»] (и даже в рабское право Дигест [442] в эпохи, когда рабские казармы уже не существовали, по ошибке возникло выражение «infidedomini esse» [«пользоваться доверием господина»], конечно, вовсе не являясь здесь прямым отзвуком отношения древней клиентелы). Fides [доверие], совершенно как и в средние века, играет определяющую роль в отношении господина к клиенту: но в то время, как в средние века (как и в Японии) восхваляется, этически оценивается и подчеркивается ленным правом fides преимущественно вассала, потому что он есть на своих ногах стоящий сам себя вооружающий, в своем благосостоянии фактически все более и более от сеньора не зависящий рыцарь или даже князь, которого всегда подстерегает искушение предоставить сеньора самому себе, римская древность имеет дело преимущественно с «fides» господина. Ибо в историческую эпоху клиент, как и владелец должностного и служилого лена месопотамских царей или [воины] фараона и Птолемеев и как «colonus», есть маленький человек, так сказать, ленник по плебейскому праву, который без господина — ничто, а против него уже и совершеннейшее ничто. Указывает ли подчеркивание обоюдной «fides» в одной «lex regia» [«царский закон»] на первоначально более значительное, ближе к вассалитету стоящее и, может быть, впервые в государстве гоплитов выродившееся положение клиента («cliens») — это, конечно, должно остаться нерешенным.