Агуня
Шрифт:
— Здравы будьте, люди добрые! Князя бы мне повидать? — обратилась я воинам, слегка усилив голос магией.
Все замерли. Только что прыгали, бегали, рубились — и вот как будто неожиданно нажали кнопку «Стоп». Так и хотелось сказать: «Отомри!», но какой-то потный лохматый парень сделал это раньше меня:
— Хотен, забодай тебя комар, ты чего замер?! Быстро клещей собирай!
Повинуясь окрику, отрок побежал вдоль площадки, по пути сметая в совок выползающих из травы насекомых, чтобы потом высыпать их на горячие угли. Неплохо придумали, только к каждому
— Так где же князь?
Парни переглянулись, пожали плечами, кто-то, пользуясь нежданным перерывом, отправился к ведру с водой, стоящему в тени, кто-то вновь встал в пару, чтобы продолжить поединок.
— Его здесь не бывает, бабушка. Он у себя в подворье упражняется, — ответил тот же лохматый. — Там и ищи.
— А это чей двор? — оглядываясь по сторонам, полюбопытствовала я.
— Боярина Градислава Комова.
Однако, куда меня занесло! Интересно, зачем? Не верю я в случайности. Не верю!
— Бабушка, случайно не ты князя выхаживала после того, как его медведь подрал? — натягивая поднесённую Хотеном рубаху, спросил разговорчивый парень.
— Было такое.
— Может, и нам поможешь? — с затаённой надеждой спросил собеседник.
— О чём ты, вьюнош?
— Вылечи отца, бабушка! Век в должниках ходить буду!
— Толком говори, окаянный!
— Перед тем как князь в Камару вернулся, в городе смута поднялась. Дуда с Вишняковым кричали, что Акамира на охоте медведь задрал и что отец мой, Градислав Комов, хочет княжий венец захватить. Батюшка бросился усмирять людишек, увещевать глупых, но по дороге напали на него. Сопровождающих побили, самого по голове чем-то ударили, если бы не шапка бобровая, то там бы и остался. Но ранили так, что насилу ушёл и всё хворает после этого, — последние слова парень сказал, отвернув голову, чтобы я не заметила слезы, блеснувшей на солнце.
— Милый, да что же я сделать смогу? Не целительница я, — но, увидев, как опустились плечи парнишки, со вздохом продолжила: — Пойдём, посмотрю на твоего батюшку. Только учти, ничего не обещаю. Звать-то тебя как, настырный?
— Борил, бабушка.
— Так и есть — борец! — хмыкнула я и продолжила расспросы: — Сестра у тебя, говорят, есть?
— Есть — Велизара. Шестнадцать весен уже минуло, замуж бы пора отдать, но отец, вишь, занедужил. Не до свадеб сейчас.
Тем временем, незаметно за разговорами, подошли мы к невысокому боковому крыльцу.
— Отец сейчас здесь живет, вдали от парадных покоев. Говорит, что шум и суета раздражают. Да и спускаться легче, когда на лавочку посидеть выходит.
Поднялись, прошли сумрачным коридором и остановились у двери массивной. Решимость моего провожатого таяла с каждым шагом. Легко принять импульсивное решение и, поддавшись порыву, привести меня в терем, но как убедить отца довериться никому не известной старухе? Вот и топтался Борил перед дверью. Только нет у меня времени на его душевные метания — в колодце Афина мёрзнет. Обошла парня и толкнула дверь в горницу:
— Здрав будь, Градислав!
В комнате было темно и душно. Тут и здоровый заболеет, а больному тем более худо станет.
— Ты кто? — вместо приветствия спросил боярин.
— Меня Акамир прислал, просил помочь, если смогу. Его на ноги поставила, может и с тобой получится.
Кот, до этого тихо лежавший у меня на горбу и притворявшийся воротником, ментально хихикнул:
«Врать ты здорова стала, Агуня!»
«Цыц!» — рявкнула я на нахала, а больному улыбнулась, присев рядом.
— Рассказывай, что беспокоит.
Ну вот ни разу не врач я, и то поняла, что неправильно мужику сильнейшее сотрясение мозга лечили. А еще помянула добрым словом бабушку по маме, которая умела «мозги править» и меня научила.
— Вот что, боярин, попробую исцелить тебя, но и от тебя многое зависит. Скажи, есть ли в твоем доме покойное место, где много свежего воздуха, чтобы ты там мог находился и день и ночь?
Градислав вопросительно посмотрел на сына, топтавшегося в дверях. Конечно, мальчишки, вечно сующие везде свои конопатые любопытные носы, лучше всех знают закутки и схороны в любом доме, а Борил по молодости лет не успел еще забыть свои проказы.
— На смотровой башне, батюшка, — и, заметив сомнение во взгляде отца, затараторил: — То, что лестница крута, так мы с братьями тебя мигом на плечах подымем. От сквозняков коврами проёмы прикроем, от комаров дым душистый поможет.
Вспомнив, как с Инком держали осаду в донжоне Амбросия и как много там было свежего воздуха, согласилась.
— Готовьте башню. Только быстро. Недосуг мне — дела ждут.
Затворив за парнем дверь, оторвала кусок нити от клубка белой пряжи, кем-то забытой на лавке, из холодной печки выгребла уголёк и подошла к страдальцу.
— Посиди спокойно, а я поколдую.
Мужчина напрягся в ожидании чего-то страшного. Обвязала голову ниткой, завязав узел на переносице, угольком отметила точку затылка, точки над ушами, на чем и закончила обмер. Сложила по точкам затылка и узла, потом по точкам ушей.
— Понятненько. Сюда ударили? — Комов кивнул и поморщился, голова болела. — Вот что, боярин, у тебя от удара мозг сместился. На место я его поставлю, потом ты ляжешь спокойно и лежать будешь, сколько скажу. Парни, когда поднимать будут, нести должны без тряски и в ровном положении. Но это я сама распоряжусь. Перед сном загляну, посмотрю, как дела пойдут. Сейчас, если нужда телесная есть — справляй, чтобы потом не вставать, а я пока выйду ненадолго.
Вышла во двор и подозвала крутившегося у крыльца Хотена:
— Если уйдёшь со двора без спроса, уши сильно надерут?
— Чё это? — запетушился мальчишка.
— Ну и ладно. Сбегай на княжье подворье, найди или самого, или дядьку Здеслава. Знаешь ли, о ком говорю? — отрок кивнул. — Передай, что Агуня боярина врачует, прийти не может, но они срочно нужны. Понял? Повтори. Вопросы есть?
Хотен повторил задание слово в слово и, чуток помявшись, спросил:
— Бабушка, а зачем ты дохлого кота на спине носишь?