Агуня
Шрифт:
— Не я с ним, а он со мной. Увидел меня и спрашивает: «Ягу не видел? Я ей грамоту от князя привёз. Поищи бабку свою». Вот я за тобой и вернулся.
Пергамент верховой сунул мне в руку, не покидая седла. Буркнул, что торопится, и ускакал.
— О чем просит? — торопил развернуть свиток кот.
— Почему ты решил, что просит? — вредничала, не торопясь читать послание. — Может, на пир приглашает? Слушай:
«Бабушка Агунюшка, низко кланяюсь тебе и покорно помощи прошу. Сотвори чудо, избавь от напасти. Клещи одолели! Волхв
Телегу за тобой не шлю, зная, что ты на ступе летаешь. Видели тебя, как ты над Заречьем туда-сюда носишься.
Жду помощи в ближайшие дни. С уважением и верой в твою силу, Акамир».
— Тебе тоже показалось, что угрожает?
— Это он от страха и незнания, что делать.
— Полетим?
— Обязательно. Трофима дождёмся с ответом от водяного и полетим. Пойду попарюсь, а ты дом стереги.
Собрала в корзинку шампунь и гель контрабандные, «мыло душистое, полотенце пушистое», халат длинный, крынку кваса и пошла расслабляться во влажном жаре. Парилась долго и с удовольствием. Хлестать себя веником неудобно, но заклинания на этот случай не было, и пришлось стараться самой. После бани долго пила чай, настоянный на свежесобранных травах, потом с Филиппом любовались закатом и вечерней зарёй над лесом. Не дождавшись загулявшего домового, пошли спать.
— Проснись! Да проснись же ты! — кот прыгал по ногам, стараясь разбудить меня.
В избушке было темно, значит, на дворе ночь глубокая. Щелкнула пальцами, зажигая светлец:
— Ты чего?
— Ходит вдоль ограды кто-то.
— Пусть ходит. Охранное заклятие надёжное.
— Может, Трофим вернулся, — заглянул в мои заспанные глаза фамильяр, волнующийся за друга.
— Он же предупреждён, что ночью контур не открою, — раздражённо ответила, ища босыми ногами обувь.
— Мы только спросим: «Кто там?» — и сразу спать вернёмся, — продолжал уговаривать кот, и я, сердито сопя, пошаркала к двери.
Вышли на крыльцо. Луна уже заканчивала свой ночной путь, и на востоке цвет неба менялся на сиреневый. В лесу хор соловьёв выводил трели и рулады так громко, что удивилась, как Филипп через их свист смог услышать шум у ограды.
— Кто там? — выполняя программу минимум, спросила я ночь.
У калитки действительно кто-то зашуршал, и донёсся виноватый голос домового:
— Это я, хозяюшка, Трофим. Ты уж прости, что запоздал и вернулся в час неурочный, новость от водяного срочная.
Услышав голос друга, Филипп спрыгнул с крыльца и бросился к ограде, несмотря на росу, щедро выпавшую на ступени, дорожку и траву около неё. Похромала и я следом. «Посмотри, он точно один?» — ментально поручила коту и, дождавшись, когда кот, забравшийся на ограду, кивнул, сняла заклятие с запора калитки.
Домовой был никакой — насыщенный перегар медовой бражки мгновенно заполнил пространство двора. Одной рукой подхватив навалившегося пьяного, другой кое-как закрыв калитку, потащила едва стоящего на ногах дедушку к крыльцу.
— Водяной сказал… Сказал! Наказал передать… Хозяюшка, это очень срочно и важно… — Трофим который раз начинал торжественную передачу информации, но спотыкался на вступительном слове и всё начинал заново.
Понимая, что ничего от него не добьюсь, сходила в избу, принесла подушку с одеялом и уложила пьяного домового спать прямо на первой ступеньке. Управившись, предложила коту:
— Слетаем к озеру? Если дело срочное, то ждать, когда проспится, — кивнула в сторону крыльца, — некогда.
— Давай хоть в дом его занесём, — захлопотал о друге Филипп.
— Нет! Пусть дышит свежим воздухом. Можешь остаться и посторожить. Я мигом обернусь.
— Только вместе! — с места запрыгнул на плечо кот, чуть не столкнув меня с ног.
— Худеть тебе пора, — ворчала я, пробираясь к ступе.
— У меня просто кость широкая, — парировал фамильяр.
Приземлиться постаралась на песчаной проплешине, чтобы не мочить в росе юбку и ноги. Подошла к воде и пошлёпала ладонью по глади озёрной:
— Дома ли водяной?
На звук моего голоса из воды показалось несколько девичьих головок в венках из цветов весенних и трав полевых. Увидели Филиппа на моём горбу и защебетали, заахали:
— Ах, какой красивый! Ах, какой пушистый! Котик, хочешь рыбки?
— Он рыбу не ест — костями давится, — цыкнула на зверька, готового спуститься к воде за вожделенным лакомством, и попросила русалочек: — Красавицы, хозяина вашего позовите.
— Что ещё надо, неугомонная? — водяной стоял рядом и приветливо махал рукой своим подданным. — Всё как есть домовому передал.
— Ты передал, да он не донёс. Мёд больно крепок у лешего оказался.
— Это да… — мечтательно протянул правитель вод, но я нетерпеливо кашлянула, и речь пошла об интересующей меня теме. — Хорошо, что ты вовремя хватилась, ведьма. Подземная река наполнилась от снега талого, и колодец бы к вечеру залило. До утра завтрашнего придержу водичку. Больше не могу. Вытаскивай девку свою, а то себе заберу в мавки.
— Так как же я эту криницу найду? Дремлесье большое, колодцев сухих тоже, думаю, немало…
— Этот студенец приметный. В столице, но за стеной. Рядом с банькой старой, развалившейся, в кустах малинника.
Гнала ступу во весь опор. Не то чтобы я не доверяла водяному, но принцип «лучше перебдеть» ещё никому не помешал. Попутно ломала голову над задачей: с чего начать? Завалиться к Акамиру и попросить помощи или самой облететь Камару вдоль стен крепостных, разыскивая развалины бани. Вспоминая историю, предположила, что столица не должна быть большим городом — не было тогда мегаполисов. Так и оказалось. Взошедшее солнышко осветило пики крыш на теремах и деревянных башнях, обозначая компактные размеры города.