Ах, уехал мой любимый

Кит Тата

– Козёл! – буркнула она себе под нос и хмурым взглядом окинула толпу, словно пытаясь найти его глазами и сказать ему об этом лично.

Еще пару уроков назад я бы не согласилась с Алёнкой, но сейчас мне нечего было ей возразить. Возможно, позже вечером он объяснит мне своё поведение, но пока что походит козлом.

– Придёшь ко мне сегодня? – спросила Алёнка, когда мы, наконец, забрали свои куртки и вышли на школьное крыльцо, так их и не надев. Уж очень жаркий майский день случился поле морозного утра.

– Я вчера у тебя была.

Давай, сегодня ты ко мне.

– Отличненько. Скажу маман, что к проекту будем готовится. Могу с ночевкой отпросится, если хочешь.

– Если тебя отпустят, - повела я безразлично плечами. И снова настроение упало на ноль, стоило мне увидеть профиль Матвея в толпе других парней.

– Давай, будем на него смотреть, пока в щеке дыра не появится? – предложила Алёнка зловещим шепотом у самого уха.

– Я не хочу навязываться.

– Ты и не навязываешься. Ты просто смотришь. Или теперь нельзя использовать глаза по их прямому назначению только потому, что в поле зрения попал Козырский?

– Поле зрения большое – можно и на черемуху смотреть и никто тебя ни в чем не упрекнет, - произнесла я, но, всё же, смотрела прямо на серьёзный профиль Матвея, который слушал одного из парней, редко чему-то кивая.

И вот, спустя секунд десять моего сверления его щеки, он почувствовал на себе чьё-то пристальное внимание. Бросил взгляд на крыльцо и сразу споткнулся о мою фигуру. И без того темные глаза стали совсем черными. Даже с такого расстояния и заметила, как сжались его челюсти и последовал тяжелый вздох, словно говорящий: «Опять она. Достала!». Отвёл взгляд в сторону, вернув внимание своей компании, и поправил лямку рюкзака на плече.

– Я ему сейчас втащу, - зловеще гудела рядом Аленка.

Я, кажется, тоже.

Это всё, конечно, увлекательно. И гляделки наши могут еще очень долго продолжаться, но, по-моему, я имею право знать, что, чёрт возьми, происходит. Иначе складывается впечатление, что я играю в игру, с правилами которой меня не посчитали нужным познакомить.

Решительно зашагала по ступеням школьного крыльца вниз, к толпе парней, в которой стоял Козырский. Моё приближение заметил только Маслов, который сразу ткнул своего друга в плечо и многозначительным взглядом указал на меня.

– Привет, - сказала я первая, пока Матвей не придумал другое начало нашего разговора. – Поговорим?

– Я занят, - ответил он так, словно пытался отмахнуться от противно жужжащей навозной мухи. Даже не посмотрел в мою сторону.

– На одну минуту, - настаивала, чувствуя неприятные уколы под рёбра.

– Слушай, Литвинова, - выдохнул он обреченно и даже возвёл взгляд к небу, тем самым выражая, насколько сильно я ему надоела всего за несколько секунд. – Не придумывай того, чего нет. Я всего лишь проиграл спор вчера, ясно?

– То есть? – непонимающе нахмурилась, пытаясь поймать его взгляд. Но Матвей смотрел куда угодно, только не на меня.

– Мы с Масловым вчера забились: кто проиграет первую четверть, тот ведет

тебя на свидание. Я проиграл, я и сходил с тобой на свидание. На этом всё. Я всего лишь выполнил условие спора, Литвинова, - только теперь он соизволил посмотреть мне в глаза с каменным лицом.

Пушечное ядро только что прилетело мне в грудную клетку, раздробило рёбра и раздавило сердце, сравняв его с грязной землей.

Кто-то из парней прыснул в кулак и отвернулся в сторону, чтобы не смеяться слишком громко. Кто-то с любопытством и легкой мерзкой улыбочкой наблюдал за тем, что будет дальше. Маслов смотрел чуть исподлобья, делая вид, что ему меня жалко. И только Козырский уже не смотрел на меня, предпочитая вместо этого разминать шею и пялиться в горизонт между парнями, стоящими напротив.

– А, ну, ладно, - выплюнула я нарочито равнодушно и даже смогла натянуть улыбочку, чтобы ни один из них даже не подумал о том, что внутри я попросту уничтожена. – Пока, Козырский.

– Угу, - ответил он, не размыкая губ и не одарив меня даже взглядом, словно ждал, когда я уже свалю подальше и перестану мешать их прерванному веселью.

Развернулась на месте и словно на костылях зашагала прочь. Случайно встретилась взглядами с шокированной Аленкой, всё еще стоящей на крыльце, и, не смогла сдержать две большие слезы, выкатившиеся из глаз. Опустила голову и, стараясь не походить на беглянку, попыталась как можно быстрее покинуть территорию школы, желая найти укромный уголок, в который можно будет забиться и нормально поплакать.

– Эй, Козырский! – послышался за спиной Алёнкин голос. Внутренне напряглась. Зная Алёнку, ничем хорошим такое начало не закончится. – У тебя кое-что выпало.

– Что? – нехотя отозвался Матвей.

Остановилась и вполоборота пронаблюдала за тем, как Алёнка спустилась с крыльца и с самой ехидной улыбочкой, которая только имеется в ее арсенале улыбок, подошла к Козырскому.

– Да, вот же, - подняла она руку, как оказалось, в обманчивом жесте. В эту же время её колено летело ровно туда, где у всех парней находится самое уязвимое место. Точный удар, и Матвей сложился пополам. – Чуешь, как выпало? Потом в штанишках поищешь, может, найдешь, - закончила она свою месть самым стервозным тоном и не менее стервозной походкой от бедра подошла ко мне и, взяв за руку, повела за собой.

Глава 28. Наши дни

Наши дни

Галопом прибежала в садик. Стихийный педсовет после уроков по поводу проведения последнего звонка и линейки сожрал последние свободные минуты. Не хватит времени даже на то, чтобы переодеться во что-то, в чём приличные дамы ходят на вечерние встречи или прогулки по парку. Поэтому под плащом на мне костюм типичной училки, состоящий из юбки-карандаш и белой шелковой блузы со спадающей линией плеч.

– Ох, простите! – влетела я в садик , сразу наткнувшись на «тётю лошадь». – В школе задержали.