Ахалъ-Тэкинская экспедицiя генерала Скобелева въ 1880-1881гг. съ приложеніем карты и плана
Шрифт:
Въ Велико-княжеской кал, какъ боле удобной, чмъ траншеи, задумали даже "винтить", но это не клеилось, изъ опасенія попасть на глаза къ вездсущему генералу, который не любить картъ и жестоко разнесетъ, увидя ихъ въ офицерскихъ рукахъ.
Солдаты балагурятъ, вспоминая разные случаи изъ недавнихъ аттакъ непріятеля.
— Рубнулъ это онъ меня по голов, а я его штыкомъ въ морду. Тутъ онъ шашку выпустилъ, да уцпился за штыкъ руками — такъ и кончился, — разсказывалъ казакъ-уралецъ, съ перевязанной головой, не желавшій идти въ лазаретъ и снова вступившій въ строй.
— Народъ, братцы мои, отборный. Ничего не пужается. Идетъ голышемъ, чтобы ловче было. Шашкой-же съ нимъ, поди, и не управишься, — говорилъ другой.
— Богъ
— Хорошій былъ казакъ!..
Изъ передняго входа въ Велико-княжескую калу показывается высокая фигура офицера. Сюртукъ и брюки его покрыты пылью, съ прилипшими комками глины. На блдномъ, но пріятномъ лиц сквозитъ досада:
— Ну что, капитанъ Масловъ, какъ дла? — раздаются вопросы.
— Ничего, подвигаемся, — туровъ только мало!..
— А мина?
— Сажень на 7 ушли.
— Господи! скоре бы только! — проговорилъ кто-то съ тяжелымъ вздохомъ.
Саперамъ не до скуки. На плечахъ ихъ теперь лежитъ все дло. Труженики забываютъ усталость. Все роютъ и роютъ. Дорылись многіе уже и до могилъ.
День смняется вечеромъ. Смняется и душевное настроеніе.
Солнце давно опустилось за горизонтъ. Темнота густетъ и скоро все погружается въ бездонный мракъ.
— Въ которомъ часу сегодня луна?
— Кажется, въ 10-ть! — Циферблатъ карманныхъ часовъ освщается горящей папиросой. — Еще два часа до восхода ея!..
Напряженіе нервовъ ростетъ…
Сухіе отрывистые выстрлы становятся какими-то вопросительными!.. Такъ, вотъ, и кажется, что это только прелюдія къ общей свалк, которая, вотъ-вотъ, и начнется… Вдругъ выстрлы зачастили и слились въ перекатный грохотъ. — Ну! Нападеніе!!
Нтъ — снова тишина, прерываемая одиночнымъ ружейнымъ трескомъ…
Темень — хоть глазъ выколи. Траншейный караулъ напряженно пронизываетъ ее, стараясь не попасть въ расплохъ. — Нападеніе 28-го декабря еще свжо въ памяти. Кому-то показалось, что впереди траншеи кто-то двигается…
— Глядь! ползетъ!.. — шепчетъ одинъ солдатикъ другому — и стрляетъ; за нимъ другіе, и пошла трескотня.
— Да что, у тебя, — глаза во лбу?… — сердито напускается караульный офицеръ.
— Виноватъ, ваше благородіе, померещилось!
Лагерь будто провалился въ землю; одни только верхи юломеекъ торчатъ на поверхности. Насыпь 1-й параллели не защищаетъ его, такъ что, въ первый-же день новой стоянки, выбыло оттуда до 15-ти человкъ ранеными. Охваченные ужасомъ, гражданскіе обыватели стали зарываться съ какимъ-то остервенніемъ. Кто-то вопилъ страдальческимъ голосомъ, что не пожалетъ 25 р. тому благодтелю, который вроетъ поглубже его юломейку. Подлали нчто въ род нищей или маленькихъ пещерокъ, гд, несмотря на спертый воздухъ, съ терпніемъ высиживаютъ до наступленія темноты. Лица у многихъ блдныя, вытянутыя, въ глазахъ— безнадежность и отчаяніе. Говорятъ тихо, чуть не., шепотомъ, будто опасаются пробудить вниманіе непріятеля, который не жалетъ ни простыхъ пуль, ни большихъ фальконетныхъ [59] ), ни, даже, ядеръ, — осыпая ими бдныхъ лагерныхъ жителей.
59
Длинныя крпостныя ружья.
— Не хотите ли повинтить?… У насъ есть уже трое, — спрашиваетъ офицеръ, пришедшій съ Велико-княжеской позиціи, наклонившись въ юломейку, точно въ колодецъ.
Но голосъ изъ подземелья бормочетъ что-то отрицательное.
Офицеръ не унываетъ и, продолжая шествіе къ другимъ юломеечнымъ колодцамъ, предлагаетъ уже партію въ шахматы.
Въ отвтъ ему слышатся только сдавленные голоса: "Будетъ ли ночное нападеніе?…"
Большія палатки передового лазарета Краснаго Креста служатъ удобною мишенью для непріятеля. Пули пробиваютъ ихъ и перераниваютъ
Заваленные по горло перевязками и операціями, военные доктора, Слпжневскій и Трейбергъ, мало обращаютъ вниманія на опасность и своимъ хладнокровіемъ дйствуютъ благотворно какъ на раненыхъ, такъ и на больничную прислугу. Имъ помогаетъ сестра милосердія Стрякова. Она легко контужена пулею въ грудь. Врачи частей войскъ изъ траншей также являются на подмогу.
Населеніе кладбища съ каждымъ днемъ увеличивается. Траурная риза отца Афанасія постоянно виднется на немъ.
Чтобы сколько нибудь оградить лазаретъ отъ непріятельскихъ пуль, уполномоченный Краснаго Креста, И. П. Балашевъ, недавно прибывшій въ осадный лагерь съ новымъ обозомъ и складомъ вещей, энергически принялся обносить его провіантскими бунтами и, при помощи кучеровъ, скоро вывелъ порядочную стну. Пули стали залетать рже.
Въ избжаніе переполненія лазарета, раненыхъ постоянно эвакуируютъ въ Самурскій госпиталь. Вся забота объ этомъ лежитъ на княз Шаховскомъ. Военно-медицинскаго принципала мало видно. Онъ постоянно исчезаетъ въ ндра земли, особенно съ того момента, когда, рядомъ съ нимъ сидвшаго на совщаніи, военнаго врача Малиновскаго, ранило пулею въ бокъ. Тогда отрядный врачъ заболлъ страшнымъ флюсомъ и, повязавъ щеку широкой косынкой, скрылся надолго съ поверхности земли.
Съ наступленіемъ вечера тэкинцы прекращали стрльбу по лагерю и подземные жители быстро выныряли изъ своихъ ямъ, спша расправить онмвшіе члены. Появлялись на земную поверхность и маркитанты. Гражданскій лагерь будто воскресалъ — но не надолго. Ночной мракъ снова загонялъ обывателей въ норы и снова трепетное ожиданіе, съ минуты на минуту, ночного нападенія.
ГЛАВА XXII
По отбитіи непріятельской аттаки 4-го января, наши земляныя работы подвигались безостановочно. Много способствовала этому хорошая погода, стоявшая во вс предшествовавшіе дни осады, 6-го числа, вечеромъ, хотя и разыгралась сильная буря, но она не причинила ущерба, заставивъ только всхъ пробыть ночь напролетъ въ напряженномъ ожиданіи нападенія, которое, однако, не послдовало, несмотря на весьма благопріятныя условія къ тому. Порывы втра наносили тучи песку во фронтъ нашего расположенія, засыпая глаза траншейному караулу, и тмъ лишали его возможности видть что-либо спереди. Какъ оказалось впослдствіи, тэкинцы въ эту ночь сами ждали аттаки съ нашей стороны и простояли до разсвта на стнахъ крпости съ пиками и обнаженными шашками, готовясь встртить штурмующихъ. Непріятель, повидимому, отказался отъ дальнйшихъ вылазокъ, подъ впечатлніемъ неудачной своей аттаки 4-го января и ограничивался только усиленной перестрлкой и бросаньемъ каменьевъ, съ валовъ крпости, въ саперъ, работавшихъ перекидной сапой недалеко отъ рва, причемъ награждалъ ихъ разными эпитетами — въ род: свиней, роющихся въ земл, полевыхъ мышей и т. п. Саперы, въ свою очередь, не оставаясь въ долгу, отвчали сосдямъ за стной динамитными патронами.
Утромъ, 7-го числа, по приказанію генерала Скобелева, на всхъ позиціяхъ данъ былъ сигналъ "отбой", и съ. Ширванскаго редута, какъ ближайшаго къ крпости, закричали тэкинцамъ, — не желаютъ ли они убрать тла своихъ, которыя были разбросаны въ громадномъ количеств впереди нашихъ траншей до рва и начали разлагаться, распространяя страшное зловоніе. Непріятель, изъявивъ на это свое согласіе, въ свою очередь пріостановилъ стрльбу. Черезъ нсколько минутъ, все пространство осадныхъ работъ, вмст съ непріятельской крпостью, походило на гигантскій муравейникъ, съ высыпавшимъ на поверхность земли и валовъ крпости множествомъ солдатъ и тэкинцевъ. Траншейная и крпостная публика съ любопытствомъ оглядывали другъ друга. Изъ-за насыпи 1-й параллели слегка высунулись блдныя лица и подземныхъ обывателей лагеря.