Ахашверош, или Приключения Вечного Жида
Шрифт:
Может быть, в этом присутствовала какая-то своя прелесть, но никакой кочевник не получит доступ к мудрости. Так говорили жрецы, так и было на самом деле. Племена кочевников постоянно бывали в городах, но к осёдлости привыкали не все и далеко не сразу. Каждый житель этой страны получал что-то своё и успокаивался.
Значит, не совсем ещё Бог осерчал на непослушных кочевников. Значит, даёт ещё один шанс понять, прославить и донести всему миру Божественную Истину. А Истина, какая она? Если честно, то везде разная, то есть, у каждого человека – своя. Вот здесь, например, в оазисе, Истина – это то, что в полупустыне была и есть животворная
Пока мужчины поили верблюдов и ослов, жёсткими щётками расчёсывали им шкуры с короткой, но свалявшейся от поклажи шерстью за время пути, женщины готовили трапезу, а многочисленные детки, предоставленные на время самим себе, занялись играми. Те, что постарше, деловито помогали либо матерям, либо отцам. А совсем маленькие мастерили из глины и песка крохотную дамбу в спокойной заводи пресноводного источника.
В караване дети путешествовали отдельно от отцов и даже от матерей. Детская беззаботность позволяла им воспринимать этот мир немножечко по-другому, не как остальным взрослым. Под присмотром нескольких женщин все они находились в обозе, но в различных местах. Мальчики обычно шли за повозками, или увязывались за верховыми впереди каравана. Подражая воинам, мальчишки с детства обучались выносливости, военным играм и привыкали к дисциплине. А девочки, особенно младшенькие, находили себе место в огромных повозках среди тюков с барахлом, овсом, ячменём и крупой, зарывались, как мышки в поклажу, вили тут же временные гнёздышки и даже умудрялись играть в ладушки.
Одна из путешественниц решила проведать своего сына на «детской половине», но, сколько ни искала, среди больших и не очень подростков мальчика не было. Не оказалось его среди строителей глиняной дамбы на берегу водоёма, ни среди детей, присматривающих за овечьим стадом. Паломники на священный праздник Пасхи пригоняли с собой в Иерусалим целое стадо овец, потому как Господу надо было принести жертву во время праздника и в Красную неделю месяца Адар [3] каждый день полагалось приносить жертву. Поэтому овечье стадо было неотъемлемым атрибутом паломников. Но мальчика не было и здесь. Женщина, не на шутку встревоженная, подошла к детской половине, высматривая сына. Может, она просто его проглядела?
3
Адар – в еврейском календаре – февраль-март. В конце месяца был благословенный праздник Пасхи.
– Сестра моя, – обратилась она к одной из караванных воспитательниц. – Не знаешь, куда запропастился мой сын?
– Да что ты, Мицриам, – отвечала та, округлив глаза. – Я думала, он с тобой. Иисус такой удивительный и чуткий ребёнок, что вытворить какое-нибудь хулиганство просто не может. Не в его это характере. Ведь ты же знаешь, как я слежу за детьми, и твоего-то я бы никогда не упустила из виду. Пойди, спроси у мужчин. Может, он затесался среди них? А здесь твоего мальчика со времени выезда из Иерусалима вообще не было.
Мицриам поспешила по совету подруги к мужчинам, которые занимались своими важными делами, а в основном вовсю уплетали приготовленную женщинами еду, так
Мицриам вскоре заметили и тут же сообщили мужу, так как ни одна из жён не осмелилась бы самовольно нарушать вечернюю трапезу мужчин. Если пришла, значит, действительно что-то случилось. Её муж не заставил себя долго ждать, понимая: жена просто так не придёт.
– Что случилось, женщина? – голос у него был усталый, но ласковый. – Или что-то надо сделать?
Она поклонилась мужу, как положено, скрестив руки на груди, и ответила не скрывая тревоги:
– Я нигде не могу найти сына!
– То есть как? – поднял брови Иосиф. – О чём ты говоришь, женщина? Мальчик должно быть, где-нибудь со сверстниками. Ты везде посмотрела?
– Его нигде нет. Никто его не видел, – голос женщины готов был сорваться в истерический вопль. – Многие думают, что он со мной и не волнуются. Но мой сын никогда не исчезает, не сообщив о делах своих.
– А среди погонщиков смотрела? – опять нахмурился Иосиф. – Мало ли, может, искать ребёнка вовсе не надо, никуда не денется.
– Ещё нет, у погонщиков не спрашивала, – потупилась Мицриам. – Но что ему там делать? Мальчик никогда не интересовался верблюдами, быками или же ослами, хотя от ухода за животными никогда не отказывался.
– Мало ли! Наш сын как раз где-нибудь там, значит, волноваться не стоит, – пожал плечами мужчина и зашагал к источнику, где прямо на берегу расположились погонщики.
Жена семенила за ним. Но, ни среди погонщиков, ни среди вновь проверенных детей, ни среди женщин мальчика не было.
– Яхве! – воскликнул мужчина, подняв обе руки к уже потемневшему небу, на которое неспешно высыпались крупные разноцветные как драгоценные камни, звёзды. – Яхве! Помилуй нас!
Он так постоял некоторое время, молча в позе оранты, воздев руки к небесам, потом повернулся к стоявшей неподалёку жене.
– Наш сын остался в городе, – спокойно сказал Иосиф. – Но с ним ничего не случилось.
– Как! Не может быть! – воскликнула женщина.
– Я сейчас как бы услышал голос, – начал объяснять её муж. – Голос ангела сказал мне, что он там, и вспомнил: наш мальчик всё время не выходил из святилища. А когда караван тронулся в путь, ни ты, ни я не посмотрели, присоединился ли он к нам. Ведь так?
– Что же делать? – задрожал от волнения голос женщины.
– Как что, Мицриам? – воскликнул Иосиф. – Мы должны вернуться. Мы снова поедем в Иерусалим. И это добрый знак, потому что Яхве не хочет отпускать нас просто так. Но животным хоть немного надо отдохнуть. Да и нам тоже. Иди, я разбужу тебя рано.
Но сколько женщина ни старалась хоть немного забыться, уговаривая себя, что всё будет в порядке, что обязательно надо отдохнуть – всё было тщетно. И когда с первыми лучами солнца вместе с погонщиками к Мицриам явился муж, она уже была готова.
Её посадили на одного из взятых в караване ослов, и группа из шести человек отправилась в ту сторону, откуда скоро должно было в полный рост выползти на небосвод древнее дневное светило. В той стороне находился священный город, где оставили потерянного мальчика.