Ахэрээну
Шрифт:
Лиани еле выдерживал промедление — хоть и молчал, весь извелся. В Сосновой, пока был занят делом, мог отвлечься на что-то, но при мирной дороге и прошлое накрыло волной, и будущее рисовалось в самом мрачном свете.
— Так до Эн-Хо дойдет щепка с глазами, — ворчал брат Унно. Он тоже беспокоился, тревога и тоска спутника оказались заразительны, да еще и нечисть из пояса все сильней рвалась на волю, лишь долгий опыт обретения безмятежности помогал успокоить и свою, и чужую душу.
Солнце уже покатилось вниз по небесному склону, когда Лиани уловил запах дыма.
— Костер жгут, —
— Тут неподалеку большая дорога, но она огибает озеро, — пояснил монах. — Если путники знают здешние места, могли срезать, тогда выйдут напрямик к деревушке.
— А если разбойники, или отбившиеся рухэй?
— Ну, те бы костер развели аккуратней, без дыма, — покачал головой монах. Теперь уже не только запах ощущался, в небо текли серые струйки. — Подойти бы, вдруг новости какие расскажут?
Юноша сперва отказался — безрассудной казалась затея идти невесть к кому, монах уж слишком доверчив; да и новостей он боялся тем больше, чем ближе подходили к Эн-Хо. Но если монастырь разорен, могут быть беженцы оттуда…
Он пошел было первым — разведать, только брат Унно подумал немного и зашагал следом.
— Нас тут не армия, таиться и высылать разведчиков, а если что, у недостойного свое оружие, — пояснил он, погладив пояс; а за кустами уже слышался чей-то смех, и угрозы он вроде бы не таил.
Так и есть, путники. Одна повозка, недорогая, но хорошо сбитая, в упряжке две лошади. По всему какие-нибудь небогатые торговцы. У повозки и возле костра пять человек, если кто и есть еще, сразу не видно. Женщина одна, молодая, в неброской дорожной одежде, довольно высокая, ладная, чертами похожая на его спутника, только чуть покруглее, помягче лицо. Она явно ждала ребенка, просторная кофта уже этого не скрывала. И еще два малыша играли, сидя на бревне, что-то связывали из травинок и прутиков.
Женщина их и увидела первой, как только монах и Лиани присмотрелись к лагерю и вышли на полянку из зарослей. Точнее, брата Унно она вряд ли заметила — только Лиани. Ахнула, в какие-то пару шагов преодолела расстояние до него… и залепила пощечину со всей силы. Тот успел перехватить вторую ее руку, уже занесенную, и, похоже, удерживать ее было не так-то легко.
«Сестра», — неожиданно весело подумал монах.
Кто бы еще так ласково встретил?
Кашлянул, надеясь, что его она поприветствует менее яростно. Люди на полянке все повернулись в их сторону, и растерянно замерли.
Женщина опомнилась, узрев рядом с собою монаха. Поклонилась:
— Надеюсь, святой человек простит меня, я совсем забылась.
Лицо ее медленно заливалось краской. Но руку у Лиани она так и не отняла.
— Это мой младший брат, — сказала она спутникам. — Не волнуйтесь, я… просто не ожидала.
— Сестра, Юнэ, — представил ее монаху Лиани.
— Думаю, вам стоит поговорить наедине, — вежливо сказал брат Унно. — Да благословят вас всех Небеса.
Он мигом нашел общий язык с путниками, попутно всех и благословил. Возился с малышами, не забывая поглядывать в сторону пары родственников. Сидели они совсем рядом: когда ссорятся, подальше отодвигаются. Выражения лиц менялись, как небо в июле — то ласковое солнышко, то все вмиг затянуло тучами. Одна щека у Лиани до сих пор алела. Интересно, в детстве эта милая особа была столь же быстра на руку? Тогда ее младшему братишке есть чего опасаться.
Хотя… нет, похоже, гроза миновала. Вот он уже ее утешает, а она спрятала лицо в ладонях, и плечи дрожат. Плачет, похоже. У них там, часом, не умер никто? — встревожился брат Унно. Но вряд ли, сказала бы сразу. Просто волнуется.
— Мне о тебе писали. Сперва о том, что ты сделал, о приговоре. Потом о побеге, и после о том, что ты опять на свободе и вроде бы у оружейников. Это уже с твоих слов, как я поняла, и одной Заступнице ведомо, что все это значит. Как ты мог поступить так с родителями? Они пытались к тебе попасть, когда ты был под стражей, но им сказали — все бесполезно. Отец все равно хотел ехать к твоему главному командиру, но заболел от расстройства.
Сестра говорила сбивчиво, срывалась то на плач, то на смех. Порой Лиани казалось, что она снова его ударит, но через мгновение она хватала его за плечи, словно боялась отпустить, и рассматривала жадно.
— Я бы тебя сама убила за такие дела! Но рассказывай. Ты писал, что в Срединной, тогда что делаешь здесь? Или опять сбежал? За тобой явится погоня, арестуют всех нас?
Он рассказывал все, что мог, но умение говорить развернуто, связно сейчас Лиани оставило. Сам спрашивал о семье, благо, тут не приходилось отвечать. Пятью годами старше, сестра всегда казалась ему взрослой, и вышла замуж, уехала раньше, чем вырос он сам. И помимо нее родных не видел невесть сколько времени. Закрыть глаза, ненадолго ощутить себя мальчиком… Цикадка трещит в кустах, солнце падает на лицо, спокойно и тихо, и сестра держит за руку. Только горит щека, и грудь уже привычно болит.
Нет, ничего не вышло. Никак не вернуться в прошлое, только светло его вспоминать.
К остальным Юнэ и Лиани возвратились довольно скоро, брат Унно думал, просидят, беседуя, до поздней ночи. Но у нее были дети, у него — дорога.
Пока варилась похлебка, Лиани подстрелил тетерева, отдал сестре, а то своих охотников у них не было. Монах же выспрашивал о том, как дела обстоят в Юсен.
— Мы живем в предгорье, но все-таки решили покинуть дом — страшно, — рассказала она.
— У вас тревожные новости?
— Не то чтобы новости, но люди все меньше верят в силу нашего господина генерала. О нем тут сейчас говорят очень плохо, — с неохотой отозвалась молодая женщина. — Говорят, он увлекся погоней за рухэй — и еще вопрос, не ловушка ли это, а горы Юсен отдал на растерзание врагу. А ведь через них можно спуститься и в предгорья, и дальше — кто защитит людей? Говорят, уже много деревень разорено не только на севере, но и на юге гор…
— Не знаю про северные отроги Юсен, а здесь побывал всего один небольшой отряд, который остался почти незамеченным, — хмуро сказал Лиани — он как раз отдал тетерева одному из путников и подошел к сестре и монаху. — Слухи, конечно, расходятся, только из более южных краев я сам пришел. Ни одной деревни там не пострадало, удар пришелся на Сосновую.