Ахиллесова пята
Шрифт:
– «Матрена» сама при всех торжественно объявила. А потом еще билет показывала. «Мармон» его тоже видел. Все как положено. – Олег, наморщив лоб, продолжил, как человек, извлекающий из глубин памяти сведения, сложенные там в отдельную особую ячейку. – Туристическая компания «Кьюнард», каюта класса «Квинс Грил Ультра Делюкс», номер 8209, «шлюпочная» палуба.
– Что это еще за «шлюпочная» палуба?
– Я точно не знаю. Так в билете было написано – «Боут дек» [41] .
41
Шлюпочная палуба (англ.).
Ахаян
– Со слов своего «Мармона» все запомнил?
– Ну да.
– Никак шахматы помогли.
– Ну... – Иванов снова бросил мимолетный взгляд в сторону внешне никак не прореагировавшего на последнюю прозвучавшую фразу Минаева и неопределенно пожал плечами.
О любви Василия Ивановича к шахматам было известно почти всем его подчиненным как в «лесу», то есть в Центре, так и в «поле», то бишь в резидентурах, базирующихся в странах континентальной Западной и Южной Европы, и поэтому в кругу этих людей мудрая древняя игра, с одной стороны, пользовалась весьма большим, по крайней мере внешним, уважением, даже пиететом (точно таким же, каким в более высоких сферах в разное время пользовался, скажем, теннис или продолжает пользоваться дзюдо), а с другой стороны, зачастую становилась предметом различных добродушных, а иногда и достаточно язвительных шуточек и анекдотов. Сам Василий Иванович об этой ситуации тоже прекрасно знал и относился к ней с обычно несвойственным начальству его уровня и ранга юмором. В другой раз и в других обстоятельствах он, может быть, и не отказался бы развить тему шахмат и их благотворного влияния на интеллект и прочие способности человека, но сейчас предпочел вернуться к основному предмету разговора и встречи:
– Ладно, давай дальше. Что еще «Мармону» удалось вынюхать? По какой причине его новоиспеченная подружка так резко сорвалась с насиженного места? И почему именно в сторону Старого Света?
– Тут история весьма непонятная. Сначала, когда они все там за столом спичи разные толкать принялись, она вроде заявила, что теперь будет работать в главном бюро агентства в Нью-Йорке, где ей якобы, ни много ни мало, хотят поручить возглавить службу редакторов фоторепортажей. – Олег тут же пояснил: – Я сейчас просто дословно перевожу. Все это, конечно, еще надо уточнять. Как они действительно называются, все эти службы.
– Уточним, – успокоил его Ахаян и рукой сделал жест, побуждающий рассказчика продолжать начатое повествование.
– Вот, – восприняв сигнал, продолжил рассказчик. – Затем, от одной девицы «Мармон» услышал, что ей «Матрена» якобы сказала, что она на самом деле едет не в Нью-Йорк, а в Вашингтон, где хочет устроиться работать в так называемый Государственный фотоцентр. Подружка «Мармона» Сюзанна Гюссман сообщила ему, естественно, под большим секретом, что в действительности никаких должностей «Матрене» никто не предлагает, а наоборот, с ней, из-за ее бездельничанья и пофигизма, больше не хотят здесь продлевать контракт, и поэтому она едет в штаб-квартиру, чтобы выклянчить там какое-нибудь новое назначение за границу, – если не получится в Европу, то хотя бы в токийское бюро или в Мехико. А в конце гулянки какой-то мужик, тоже ему незнакомый и уже вдрабадан пьяный, заявил, что, по его сведениям, она вообще уезжает, чтобы выскочить дома замуж, осесть на месте и бросить, наконец, все эти журналистские мотания. Кстати, интересный факт – на вечеринке, насколько «Мармон» смог определить, не присутствовало никого ни из парижского бюро, ни вообще из этой конторы.
– Из какой конторы? – спросил Ахаян.
– Из АП, – немного удивленно ответил Иванов и тут же уточнил: – Из Ассошиэйтед Пресс.
– А-а, – протянул Ахаян. – А я думал из другой.
– Да из другой-то там наверняка были, – вставил выразительным тоном Минаев.
– Ну хорошо, – пожевав губами, Ахаян снова поднял глаза на Иванова. – А по поводу всяких там источников... разговора больше не заходило?
– Некий Морис Граншон, из редакции «Монд», один из тех, кто был среди участников предыдущей вечеринки в «Ливинг Франс», где и всплыл впервые этот «источник», по науськиванию «Мармона», спросил ее шутливо так, типа того, что, мол, ну может, расскажешь нам на прощание, что там у тебя за источники, а может, и вообще по наследству передашь – самой-то уже ни к чему. Но она, как сказал «Мармон», сразу как-то так немного замялась, потом вроде попыталась отшутиться, правда, вышло все это у нее не очень удачно, и тут же быстро-быстро перевела разговор на совсем другую тему.
Ахаян, слегка нахмурившись, продолжал внимательно сверлить Олега взглядом.
– Еще что-нибудь интересного?.. – И тут же уточнил: – Существенного.
Олег вздохнул и, задумчиво пожав плечами и покачав головой, не очень уверенно произнес:
– Да существенного-то особенно больше... Детали в основном разные. Для характеристики «Матрены».
– Мы, Василь Иваныч, моментики все эти интересные фиксируем. Так сказать, своего рода... психологический портрет, – посчитал необходимым дополнить слова своего подчиненного Минаев.
– Ну а «Мармон» тебе все искренно рассказал, как ты думаешь? – не обращая внимания на последнюю ремарку, продолжал допытываться у Иванова Ахаян. – Игр тут никаких быть не может?
– Не похоже, – довольно твердо и уверенно ответил Иванов. – Он в этом деле вообще так... старался. Во всяком случае, по внешним признакам. Даже, можно сказать, активность проявил.
– Нездоровую, – непонятно то ли вопросительным, то ли утвердительным тоном процедил Ахаян.
– Почему... нездоровую? – немного настороженно спросил сидящий рядом с ним оперработник.
– Ну а с какого рожна он вдруг стараться-то начал? А? Раньше-то... – Следующие слова были произнесены с особым ударением: – Насколько мне от вас это стало известно, особой активности и рвения он что-то не проявлял.
– Пиастры ему понадобились, Василь Иваныч, – не оборачиваясь назад, немного ворчливым тоном пробурчал с переднего сиденья резидент, по всей видимости, обидевшись на полное игнорирование его предыдущего существенного дополнения. – Налог-то на дом, в коньячных краях, так до сих пор и не заплачен.
– Он что, просил у тебя денег? – быстро спросил Василий Иванович и снова не резидента.
– Просил. Вчера, в конце встречи, – ответил вопрошаемый. – Не прямо так, конечно, в лоб. А... в полном соответствии с канонами дипломатического протокола. В сослагательных наклонениях и... обтекаемых формах.
– Но с вполне конкретным содержанием, – подал голос молчавший до этого Бутко, который уже раскочегарил машину по загородной трассе до дозволенных девяноста километров в час и уверенно, одной рукой вел ее, отдаляясь от Парижа все дальше и дальше в западном направлении.
Ахаян многозначительно хмыкнул и, оставив сообщенные ему только что сведения без каких-либо словесных комментариев, некоторое время задумчиво помолчал, чем, как и раньше в подобных случаях, снова вызвал у остальных своих спутников активизацию процесса аналитического осмысления возможных причин возникшей паузы. Встретившись в зеркальном отражении с глазами спутника, сидящего на водительском месте, он дал ему короткий дружеский совет.
– За дорогой смотри, – а затем, внимательно посмотрев по сторонам в окна автомобиля, добавил: – И вообще, здесь сейчас потише давай, не гони. – После этого он снова повернулся к Иванову. – Ну а ты что ему сказал?