Ахульго
Шрифт:
Вместе с чиркеевцами на Ахульго поднялись и Хабиб с женой. Парихан поклялась, что бросится с ребенком в пропасть, если Хабиб не возьмет их с собой. И ему пришлось уступить. Он в последний раз покормил своего коня хлебом и отправил назад, привязав к его уху записку: «Привезите остальное».
Больше всего Хабиб опасался встретить отца, но на этот раз переправу охраняли юноши. Парихан отправилась в свое прежнее жилище, но оно оказалось занятым. Тогда Парихан поселилась у своей двоюродной сестры, муж которой воевал на Старом Ахульго. А Хабиб влился в ряды мюридов, занимавших там же передовые укрепления. Он старался не появляться на Новом Ахульго, избегая встречи с отцом. Но однажды услышал,
– Теперь за молодых сойдем, – шутил приятель Курбана.
– А что? – улыбался Курбан.
– Лет по десять-двадцать сбросим!
– Пусть генерал думает, что тут одни молодые, – добавил третий.
– Издалека все равно не различить.
– Генерала-то мы обманем, – лукаво улыбался самый старший.
– Еще бы вдовушку молодую убедить…
– Сама влюбится, – смеялись остальные.
– Вот война кончится, и женишься.
– Теперь войне конец, – кивал почтенный жених.
– Генерал таких орлов увидит – сам убежит.
– А сам не убежит – мы заставим, – обещал Курбан.
– Борода – бородой, а в битвах даже кровь молодеет!
Хабиб убедился, что дела у его отца не так уж плохи, и вернулся назад со спокойной душой.
Вскоре Шамиль получил еще одну радостную весть: наиб Галбац занял Чиркату, обеспечивая сообщение с Ахульго по левому берегу Койсу и переправе. Имам стремился использовать замешательство в лагере Граббе для увеличения своих сил и отправил Сурхая в верхние общества за новым пополнением. Шамиль чувствовал, что Граббе не уйдет, несмотря на свои тяжелые потери. Даже после неудачного штурма и прибывших к Шамилю чиркеевцев, у Граббе оставался значительный перевес сил, а пушки продолжали бить день и ночь. Впрочем, воины к этому давно привыкли, а остальных обитателей спасало то, что до жилищ ядра долетали редко, потому что пологий склон, на котором они располагались, был скрыт от батарей за приподнятым хребтом самого Ахульго.
Но опасность стала спутницей каждого, кто жил на осажденной горе. И жизнь их невольно менялась, приноравливаясь к тому, что происходило вокруг. Женщины просили ученых людей написать самые сильные молитвы, способные защитить от опасностей. Эти молитвы – саба – зашивались в небольшие кожаные треугольники и вешались на шеи детям. Колыбельные песни звучали печальнее, радость стала редкой гостьей в подземных домах, а детей отпускали только на уроки в медресе при мечети. Девочкам стало не до игр, им приходилось заменять матерей, многие из которых сражались вместе с мужьями. Но мальчишки оставались мальчишками, только игры их теперь были воинственными. Им разрешили вооружиться ружьями и пистолетами, и они теперь соревновались по-взрослому, стреляя в цель, бросая из пращи уже не просто камни, а самодельные гранаты – маленькие кувшины с порохом и горящим фитилем. В ходу были и луки со стрелами. Наконечники стрел окунались в нефть и поджигались перед выстрелом. Многие юноши были вооружены и саблями, доставшимися им по наследству от погибших отцов. Взрослые взирали на опасные игры без радости, но и не запрещали. Кто мог знать, чем обернется эта битва?
Вечерами женщины собирались вместе, чтобы погадать на Коране о том, что их ждет. Были и такие, кто гадал по бараньей лопатке. Ее держали против лампы и по линиям, проступавшим на лопатке, предсказывали судьбу. Но большей частью люди молились, прося Аллаха об избавлении от подступившей к Ахульго беды.
Шамиль видел, как тяжело приходится людям на Ахульго, как они устали, как стойко переносят все несчастья и испытания. Он удивлялся их решимости стоять до конца. То, что раньше приносило славу герою, стало здесь обычным делом. Ахульго преображало своих защитников, будто передавая им свою несокрушимость. Шамиль понимал, что многие предпочитают погибнуть со славой, чем пребывать в мучительном ожидании смерти от ядра.
Через два дня после штурма Шамилю сообщили, что в лагере противника началось какое-то движение. Шамиль поспешил на передовые позиции, надеясь увидеть, как Граббе уводит свой отряд. Но ожидания имама не оправдались. Войска Граббе готовились к новому штурму Ахульго.
На этот раз инженеры соорудили целую галерею из больших щитов. Она была подвешена на канатах, которые держались на крепких столбах, врытых вдоль перешейка. И под этим прикрытием, защищавшим от пуль, саперы снова вгрызались в скалы, прокладывая к Ахульго новую широкую траншею. Шамиль внимательно изучал, как работают саперы, как охраняется сооружение и как оно устроено. Ему стало ясно, что, если не остановить это продвижение, крытая траншея скоро дотянется до его оборонительных рубежей и войска Граббе смогут безопасно к ним приблизиться, как по коридору. Понимали это и все остальные, а потому охотников разрушить хитроумное сооружение искать не пришлось.
– Будет непросто, – сказал он наибам.
– Я уничтожу эту постройку, – пообещал Ахбердилав.
– Мои люди уже делали такое, – сказал Балал Магомед.
– Справимся и на этот раз.
– Нужно действовать с двух сторон, – размышлял Шамиль.
– И наибам незачем туда идти. Мюриды сами справятся.
– Если разрешишь, имам, я это сделаю, – предложил Султанбек.
– А я зайду с другой стороны, – добавил Юнус.
– Хорошо, – согласился Шамиль и улыбнулся наибам: – Пусть молодые попробуют. Они уже засиделись за завалами.
Султанбек и Юнус обрадовано переглянулись.
– Сколько вам нужно людей? – спросил Шамиль.
– Человек двадцать, – прикинул Султанбек, всматриваясь в сооружение.
– Бери больше, – советовал Балал Магомед.
– У них там охрана есть.
– Хватит, – убеждал Султанбек.
– Тридцать человек, – сказал Шамиль.
– Пойдете по ущелью, взберетесь наверх и ударите сбоку, в середину, где опорные столбы.
– Он показал направление удара и продолжал: – Юнус и еще десять человек подберутся отсюда и ударят в лоб.
– Может, и нам сделать отвлекающую вылазку? – предложил Омар-хаджи, комендант Старого Ахульго.
– С вашей стороны стоит большой отряд, – сказал Шамиль.
– Будет достаточно, если с обоих Ахульго будет открыт огонь.
– Когда начинать? – спросил Султанбек.
– За час до предрассветной молитвы, – сказал Шамиль.
– Сначала мы бросим в них гранату. Где она? – спросил Шамиль Балал Магомеда.
Комендант Нового Ахульго сделал знак своему мюриду, и тот достал из мешка артиллерийскую гранату, которую горцы успели потушить и заново снарядить.
– Увидите взрыв – и сразу начинайте. Сначала Султанбек, потом перекрестный огонь, а тем временем начнет действовать Юнус.
– Хорошо придумано, – сказал Ахбердилав.
– Ты шутишь? – улыбнулся Шамиль.
– Что тут еще можно придумать?
– Не были бы мы заперты на горе, много бы чего придумали, – с сожалением сказал Ахбердилав.
– Даст Аллах, еще повоюем, – согласился Шамиль, а затем обернулся к своим помощникам: – Идите. И будьте осмотрительны. Нас теперь не так много, чтобы зря рисковать.