Ахульго

Казиев Шапи Магомедович

Над сводчатой входной дверью была вырезана в камне особая молитва, защищающая от несчастий. Снаружи дом из голого камня был едва различим на фоне горы, но внутри стены были выбелены известью.

Потолок был привычный, из поперечных балок, края которых лежали на стенах, а посредине поддерживались дубовым столбом с расходящимися крыльями, украшенными резными надписями и орнаментом. Только сами балки и опорный столб были толще, чем обычно, потому что крыша была сделана в несколько слоев,

которые должны были защитить от навесного огня артиллерии. А на окнах, на русский манер, были крепкие ставни.

В стенах были ниши для книг, а посреди комнаты стоял большой стол, окруженный треногими табуретами. Во главе стола возвышалось деревянное резное кресло с высокой спинкой и подлокотниками, напоминавшее трон, а на самом столе лежала корона Надир-шаха. У стен стояли два длинных дивана, накрытых войлоками, поверх которых лежали небольшие подушки. Каменные полы были застелены паласами и коврами. В углу был еще один невысокий стол с письменными принадлежностями. За этим-то столом, подложив под себя подушку и скрестив ноги, и сидел Амирхан, сосредоточенно что-то записывая в большую книгу.

Когда имам вошел, Амирхан отложил работу и поднялся ему навстречу.

– Слава Аллаху, что ты уже здоров, имам, – сказал Амирхан.

– Раны были небольшие, – улыбнулся Шамиль.

– Усталость была больше.

– Я слышал, поход был удачным?

– Не знаю, можно ли называть удачей то, что приходится карать своих же людей, – сказал Шамиль, разглядывая убранство резиденции.

– Заразу приходится выжигать, – сказал Амирхан, – пока она не погубила остальных.

– Приобщи это к казне, – велел Шамиль, показывая на корону.

Амирхан достал с полки особую книгу и принялся записывать в нее прибыток.

– Это корона самого Надира, – сказал Шамиль.

– Ее и общипали, как самого шаха, – усмехнулся Амирхан.

Пока они обменивались новостями, явился старый кади, а за ним и Сурхай. Шамиль пригласил их садиться, и сам сел на диван напротив, подложив под локоть подушку.

– Я хотел собрать государственный совет, пригласить главных наибов, народных представителей, мудрых и почитаемых людей, – сказал Шамиль.

– Но придется оставить это на будущее. А пока попробуем решить на нашем, хоть и небольшом, совете алимов, как быть с казной Имамата.

– Мы слушаем тебя, – кивнул кади.

– До сих пор мы просто клали доходы в сундук, а потом раздавали по надобностям, – говорил Шамиль.

– Так можно поступать дома, но государственной казне требуется определенный порядок.

– Но ведь Амирхан завел для этого особые книги, – сказал кади.

– Теперь ничего не пропадет.

– Мы должны научиться тратить наши средства, – сказал Шамиль.

– Знать, что у нас есть

или будет и на что это лучше употребить.

– Ты это знаешь лучше нас, – сказал Сурхай, который мало интересовался денежными делами.

– Деньги – вещь опасная, – не согласился Шамиль.

– Если не будет ясности, что и куда уходит, люди могут подумать, что мы употребляем их на свои личные нужды. Но мы не ханы, чтобы действовать по наущению шайтана. Казна Имамата – это деньги народа, каждого нашего человека, который порой отдает последнее на общее дело.

– Мы верим тебе, – удивился кади.

– И люди хорошо знают твое бескорыстие.

– Дело не во мне, – сказал Шамиль.

– Мы должны думать о будущем. Если все распределять, как раньше, на что-то может не хватить, а где-то будет избыток.

– Это так, – согласился Сурхай.

– У меня люди работают бесплатно, но их нужно хотя бы кормить. Не говоря уже о семьях строителей, которым тоже нужно что-то есть, когда отец долго не возвращается.

– Амирхан, покажи-ка нам свои книги, – велел Шамиль.

Секретарь подал ученым книги, на одной из которых было написано: «Это – закят и его распределение по назначению». Кади и Сурхай принялись читать записи.

– Я вижу, казна наполняется, – обрадовался Сурхай.

– Люди вносят налоги, – пояснил Амирхан.

– У нас нет налогов, – сказал Шамиль.

– А закят предписан шариатом.

– Да тут не только закят, – удивлялся кади.

– Конечно, – объяснял Амирхан.

– Есть добровольные пожертвования, подати с бывших ханских земель, доля военных трофеев, штрафы, имущество преступников, выкупы за пленных…

– Действительно, – согласился кади.

– В этом деле пора навести порядок.

– Сначала нужно обеспечить семьи, и не только строителей, но и мюридов, – предложил Шамиль.

– Они почти не бывают дома, рискуют жизнью, и их дети тоже хотят есть.

– Мы не сможем прокормить всех, даже если продадим корону Надир-шаха, – развел руками Амирхан.

– Тогда… – размышлял Шамиль.

– Тогда богатые должны платить больше.

– Они и так платят закят, – напомнил Амирхан.

– Если они помогут нуждающимся сверх закята, им это зачтется вдвойне, – сказал Сурхай.

– Кто сможет, будет платить больше, – согласился Шамиль.

– Пусть за этим проследят наибы, но не принуждают людей сверх меры.

– А как начет медресе? – спросил кади.

– По твоему повелению, имам, их открыто немало, но учеников тоже надо кормить.

– Верно, – согласился Шамиль, вспоминая свои годы учебы, когда ему доводилось и голодать.

– У мечетей есть земли и доходы от пожертвований. Пусть не скупятся.