Аид, любимец Судьбы
Шрифт:
Кто поверит – если ее и не заметили?
Может, только мальчишку этого вспомнят, он-то своими глазищами (не глаза – два луга в колокольцах) всех подряд очаровывает. А уж в сочетании со слегка потерянным видом…
Ну вот, Гестия не выдержала: шагнула вперед и взяла мальчика за руку.
– Я могу показать тебе наш сад. Хочешь?
– Ой, правда? Очень! А ты немного похожа на мою маму. У меня мама – Гея…
Зевс подождал, пока Гестия уведет ребенка и их голоса заглушатся воплями: «Ой, ползет-ползет!»
– Гея? –
– Гея, – кивнула Ата, устраиваясь на кресле поудобнее. Голос ее сделался глухим, а лицо вытянулось и стало высокомерным, будто она собиралась предрекать судьбы. – Гея, Мать-Земля измучилась, наблюдая за участью своих детей. Она решила породить еще одного ребенка, из себя самой. И родила Офиотавра – безобиднейшее существо, в котором, однако, таилась огромная сила. Ведь тот, кто принесет его в жертву и сожжет на священном огне его внутренности – высвободит мощь, равной которой не знают и Гекатонхейры. Мощь эта так велика, что сможет пожрать землю…
– Или решить исход войны? – подал голос Зевс.
Лицо Кроноборца было мрачным.
– Так этот мальчик… – тихо начала Деметра. Ата вскинула брови.
– Что? Этот мальчик – сиротка, он заблудился, и я привела его к милости Зевса. Здесь о нем будут заботиться, правда? Не дадут в обиду. Не выпустят вовне, где идет война, а вскоре начнутся и поиски сына Геи, Офиотавра…
– А они начнутся? – спросил Посейдон.
Ата утаскивала со столика виноградины и делала это с удовольствием: подкрасться пальчиками… цап! Ела она их – и то не столь аппетитно.
– Начнутся-начнутся, о Неистовый! Только вот – кто знает, когда. И откуда… Слухи… они ведь сами выбирают, как летать, – цап, цап! виноградины черными шмелями влетают в пухлый рот. – А у молвы столько голов – ах, за всеми не уследить, да и кто там знает, откуда они растут…
– …прямо из брюха, тебе говорят! – к месту возмутился сиплый бас.
Женский голос в ответ выдвинул что-то совсем непристойное.
Грохнула дверь. Вихрь во плоти прошел по залу, остановившись у трона Зевса. Уже в виде Афины: покрасневшей, взволнованной.
– Отец! Мне донесли… Крон оставил свои войска! Сначала он и еще шесть титанов что-то искали неподалеку от обители Геи, теперь отправились зачем-то на Крит, в ту пещеру, где ты воспитывался. Он разослал гонцов в поисках какого-то создания с головой быка и туловищем змеи…
– А что войска? – подала голос Ата – будто сливки пролились. Афина замолчала. Повернулась к гостье, сузив в прищуре серые глаза. Смотрела недолго.
– Что делает богиня обмана на Олимпе?
Ата глаза наоборот – раскрыла пошире. Красивые, только вот миг назад карими были, а теперь – зеленые, что ли?
– Ой, мамочки. А что, Ата уже на Олимпе, да? Доползла? Со всеми своими головами и хвостами?! Ой, храни нас кроноборец!
Прицелилась, подобралась… хвать! И еще одна виноградина скользнула меж губок.
– Что с войсками Крона? – подал голос Зевс.
Афина отвечала, исподлобья сверля глазами гостью – нашла, мол, кого дурить!
– Войска в растерянности и страхе. В них ходят слухи, что у нас в руках какое-то средство, которое может разом испепелить армию Крона. Даже некоторые великаны собираются уйти в свои стойбища…
Ата наклонила голову, приглядываясь к золотому блюду: что бы еще утянуть? Блеснула внезапной синевой глаз. Личико у нее было блаженно-отрешенным. Ну, Крон, ну, войска… мирной богине какое дело? Пришла вот на Олимп в гости, винограда покушать – а остальное…
Зевс вскочил на ноги – нет, взлетел. Закружил по мегарону, раздувая за спиной плащ орлиными крыльями.
– Посейдон, нам сейчас нужно сделать вид, что у нас и правда есть это средство. Обнаглеть. Два-три отряда, захват крепостей, воинов наберешь из резервов… Афина, все потом, дочь моя, все потом. Я возглавлю поиски… Офиотавра. Отец должен все время верить, что мы ищем его, и все время искать сам, не прерываясь… Аид, ты… ах, ты же телом сражаешься, какой из тебя лавагет, Посейдон, подучи брата, чем скорее выйдет, тем лучше, вы мне оба нужны.
– Сделаем! – радуется Посейдон.
Зевс рассыпал приказания свинцовыми шариками: разбрасывал мелкие, тяжелые слова, а брат, сестра, жена и дочь не отрывали от него взглядов.
Я смотрел на Ату. В ее глаза – черные, как покрывало ее матери.
«Здравствуй, Аид-невидимка, – говорили глаза. – Здравствуй, мальчик, который не побоялся просить совета у подземных первобогов. Я так ждала. Там, внизу, ни одной приличной игры… Поиграем?»
– За мальчиком… за мальчиком – глаз да глаз! Деметра, Фемида! Глаз да глаз! Никто никогда не должен узнать, что Офиотавр – на Олимпе! Он никому не должен назвать свое имя! Никто и никогда!
«Ты можешь не бояться, мальчик, – улыбались глаза обмана, – Крон стиснул нашу приманку железными челюстями. Он не будет отвлекаться ни на что, пока не отыщет Офиотавра, сына Геи. Разве это не прекрасная игра? В поиск. В войну. В великое средство, дающее молниеносную победу. Только такие игры и есть – настоящие…»
– Афина, дочь моя… Нам нужны войска. Союзники. Как можно больше. Рано или поздно бою между нами быть, и нужно подготовиться к этому. Хвала первобогам, время у нас теперь есть…
«А еще у вас теперь есть время. Отравленное время: в нем течет яд обмана. Но это ваше время. Можно хорошо поиграть. Поиграем, мальчик, не побоявшийся сойти в царство мертвых?!»
Кивка так и не было – зачем ей это? Был – угол приподнятых губ. Легкий прищур глаз. Насмешливый шепот Ананки в тон мыслям…
«Поиграем».
* * *
– Это просто! Просто, понимаешь, дубина?! Последний титан уже понял бы! Это ты! Твоя натура! Просто, понимаешь?!