Академия драконов. Золотая пыль
Шрифт:
Я была готова провести в этой тишине весь вечер, склонив голову на бок и слушая чарующий голос собеседницы, лишь бы не возвращаться туда, откуда мы пришли.
— Пока не за что, — коротко ответила девушка, и я увидела, что она не желает говорить на эту тему. — Я бы хотела, чтобы кто-то сделал подобное для меня. Неделю назад.
— Ты уже многому научилась? — спросила я, исподволь смотря на Мидару.
Девушка мечтательно улыбнулась:
— Хочешь узнать, научилась ли я обращаться? Пока нет. Этому будут обучать после успешного прохождения первого испытания. Те, кто не справятся, уедут домой. Увы, им не стать драконами!
Вот оно! Ведь именно таков и был мой изначальный план! Дойти до испытания, с честью провалить его и уехать обратно, к помолвке с Генри, к другой жизни, о которой когда-то мечталось.
И самое ужасное, что всего один день в стенах Академии заставил меня заколебаться. Так ли уж хорошо провести всю жизнь в Саклене или в любой другой провинции? Письма Элен, моей сестры, были полны невыразимой в словах грусти. Она чахла среди южных болот в обществе грубияна-мужа.
— А что ждёт нас, когда станем драконицами? — осторожно спросила я и затаила дыхание, будто от ответа зависела моя жизнь.
— Можно остаться при Академии и со временем стать преподавателем, как гранда Моррисон, можно замуж выйти или остаться в столице, поступить в министерство воздушной магии, но придётся остаться старой девой… Ой, уже пора готовиться к занятиям!
Мидара вытащила из кармана круглые часы на серебряной цепочке и, отщёлкнув крышку, с ужасом уставилась на них.
— Я вечно везде опаздываю. Пошли скорее, мы ещё успеем добежать до малой башни!
И быстрым шагом, почти бегом, зажав в руках тёмные папки, которые здесь использовались в качестве учебной сумки, мы направились домой.
Глава 8
Велизия, увидев меня здоровой и невредимой, только радостно охнула и всплеснула руками.
— Потом, потом, — отмахнулась я и принялась копаться в саквояже, на дне которого схоронила приготовленное несколько часов назад зелье для приветственного фокуса.
Конечно, меня немного смутило то, что оно поменяло цвет и вместо прозрачного, как слеза младенца, стало буро-зелёным, как тина в неглубоком озере, но времени готовить новое не было. Вздохнув и для верности взболтав флакончик, я убедилась, что осадка, говорящего о непригодности снадобья, нет, и сунула его в папку для занятий.
— Вернусь через час, — бросила я растерянной горничной и, заметив её взгляд, бросилась девушке на шею.
— Всё будет хорошо, — прошептала я и скрылась за дверью, чтобы не дать воли слезам.
Надо быть собранной и показать, что ничего не боюсь. Если фокус сработает, я пока останусь здесь. Глупо уходить, не прожив в Академии и дня, позорно даже как-то. О таком исходе и думать не хотелось.
Занятия у девушек-адептов проходили тут же, в Малой башне, на третьем уровне. Необходимо было лишь подняться — по привычке, ставшей теперь излишней предосторожностью, придерживая нижние юбки — по винтовой лестнице на самый верх, туда, где ветра обретают силу и власть надо всеми ползующими и ходящими по земле.
Пройти освещённым коридором до самого конца и упереться в тяжёлую, окованную железом дверь, которая распахивалась от одного прикосновения. Разумеется, если предварительно окунуть пальцы в колбу с серебристым порошком, чьё широкое горлышко было плотно зажато в железном кольце, вделанным в стену.
В комнате для занятий было так светло, что я зажмурилась. Я отгородилась от яркого белоснежного света ладонями, но он всё равно проникал под пальцы, причиняя жгучую режущую боль. Глаза защипало так, что выступили слёзы.
Но тут раздался громкий женский смех, заставивший меня превозмочь светобоязнь и открыть глаза. Смахнув капли с ресниц платком, найденным наощупь в кармане платья, я попыталась посмотреть прямо перед собой.
— Сейчас-с, — прошелестел совсем рядом голос рыжеволосой соратницы Флоринды, и через минуту, прошептав что-то на незнакомом языке, она дунула мне в лицо.
Боль начала успокаиваться, а потом и вовсе стихла. Я часто заморгала и спросила:
— Что это было?
Яркий свет пропал, предметы и мебель в комнате теперь источали вполне ровное, еле заметное беловатое свечение.
— Ты взяла слишком много проявительного порошка. О чём только думала? Так и ослепнуть на неделю можно, — когда рыжеволосая Дарина говорила быстро, то змеиный акцент почти исчезал. — Разве ты этого не знала? Достаточно тонкого слоя, чтобы открыть самую тяжёлую дверь.
В учебной комнате, выглядящей точь-в-точь как те, что я покинула, закончив школу и высшие курсы благородных дам дома, находились двое: Флоринда и её рыжеволосая союзница.
Первая сидела у окна третьего ряда и, положив ногу на ногу, безо всякой улыбки смотрела на меня. Её локти покоились на учебном столе, девушка положила подбородок на ладони, вся её поза выражала ленивый интерес: «Чем ещё ты сможешь удивить нас, провинциальное чудо?» — говорила она.
— Знала. Просто волновалась, вот и переборщила, — ответила я Дарине и, поблагодарив, села за парту во втором ряду.
Девушка заняла место прямо за мной.
— Надеясь, это не был твой приветственный фокус, Иоланта, — улыбнулась Флоринда и переглянулась с Дариной.
Я должна была сидеть прямо и не оборачиваться, но вся новая обстановка пустого учебного класса и мелкие неудачи заставляли нервничать. Казалось, упусти я остальных девушек, изначально более искусных, из поля зрения, как случится что-то более неприятное, чем прокол с проявительным порошком.
Я слышала о нём, читала в книгах, но в Саклене его почти не используют из-за высокой стоимости ингредиентов для его изготовления.
И в наших краях нет умельцев, могущих истолочь корень душелиста так мелко, чтобы получить самый настоящий проявительный порошок, не только открывающий запертые двери, но и позволяющий увидеть комнату такой, какова она есть на самом деле. Без примеси магического воздействия.
Дверь снова распахнулась, и на этот раз в класс впорхнула Мидара.
— Ох, я не опоздала? — спросила она, убирая налипшую на лоб прядь тёмных волос. — Слава богам! Гранда Моррисон убьёт меня, если я опоздаю ещё раз. Или превратит в ящерицу. Она так и сказала.