Академия драконов. Золотая пыль
Шрифт:
Последние фразы девушка сказала, присаживаясь на соседнюю парту во втором ряду справа от меня.
— Занятия ведёт гранда Моррисон? — У меня даже волосы на голове зашевелились.
И снова дало о себе знать чувство опасности и предчувствие дурного, но времени бояться не было. Дверь снова плавно раскрылась, и на пороге появилась та, что и вызывала у меня эти ощущения.
Мы встали, приветствуя декана, и опустили головы:
— Присаживайтесь, девушки, — произнёс уже знакомый, слегка простуженный голос, и я рухнула на стул, потому как ноги сделались ватными, а во рту появилось такое ощущение, будто я съела лягушку. — Нас уже четверо, и на этом можно считать набор на курс оконченным.
Я оторвала взгляд от папки, что положила на стол, но так и не раскрыла, и посмотрела в сторону гранды Моррисон. Почему-то страх продолжал владеть мной, диктуя правила поведения: я так и не могла заставить себя пвзглянуть на декана прямо, пусть не в глаза, но в лицо, а скользнув по её платью, задержалась на нашивке на правой стороне пиджака.
Сокол Смеаргл, расправивший крылья, будто приготовился взлететь, смотрел на меня ярко-красными глазами-бусинками так, словно умел читать мысли. Глупости, конечно, я переволновалась, не более того.
— Сегодня, мы продолжим изучать мелкие заклинания, без которых невозможно изменение морфоформы. Напоминаю, знания эти пригодятся вам на первом испытании. А оно уже… напомните, госпожа Лефевр, когда?
— Через шесть дней, гранда, — отчеканила Флоринда с места.
В тоне девушки не было заметно и отголосков того ужаса, что испытала я. Шесть дней, о боги, как же это ничтожно мало! Неужели это неведомое испытание волнует лишь меня?
Наверное, остальным нет нужды опасаться уехать отсюда опозоренными…
Декан не оставила незамеченным моё поведение: я посмела обернуться, чтобы посмотреть на лица девушек, ища на них хоть отголосок смятения, и обратилась лично ко мне:
— Госпожа Астрос, простите, что проигноривала ваш выход. Сегодня ведь ваше первое занятие, — уловить насмешку в словах гранды декана было несложно.
В животе разлилась тяжесть, а в душе я почувствовала досаду. Вот и настал тот миг, когда мне надо что-то изобразить. Но досадно было не это: я ведь обманываю всех. Сначала с меткой, чьё появление инициировала против всяких правил, теперь вот с приветственным фокусом.
Получается, они правы, что не доверяют мне и смеются. И вот сейчас я снова пытаюсь представиться тем, кем не являюсь.
Эх, хорошо бы перемотать время вперёд и уже катить в экипаже домой, оставив все унижения первого испытания позади! Вот вроде бы должна привыкнуть: всю жизнь меня считали слабым магом, да я им и была, один раз получила шанс на другую жизнь и почему-то цепляюсь за него, как утопающий за воздух.
Эти мысли пронеслись в одно мгновение, когда, стоя лицом к почти пустому классу, я готовилась к фокусу. Достала из папки заранее срезанный цветок, поставила его в маленькую вазочку, наполненную обычной водой и открыла флакон со снадобьем, приготовленным по рецепту Мидары.
— Готовы? — спросила гранда декан, терпеливо и с любопытством посматривая на все тщательные приготовления и задержавшись взглядом на чуть подрагивающих пальцах.
Я кивнула, шумно втянула в себя воздух и выдохнула все страхи. Боги, такого тремора я не испытывала даже за роялем на отчётном концерте, когда поняла что не только не знаю сложную нотную композицию, но ещё и умудрилась её забыть.
После того провала матушка махнула рукой, а отец сказал, что мне лучше и не упоминать об обучении музыке.
— Приступайте, дорогая. Не робейте. Судить вас строго не будут, да и фокус, должно быть вам знаком до покалывания в кончиках пальцев. Вон как они дрожат от нетерпения, — мелодично произнесла Моррисон, и снова мне показалось, что она всё знает и смеётся надо мной.
Но и это было не самым страшным. Я просто отказалась верить своим глазам, когда в классе бесшумно открылась маленькая дверь, обычно ведущая в подсобку со всякой всячиной, и в комнате появился тот, осрамиться второй раз перед которым было для меня хуже смерти. Мой куратор.
***
Мысли разлетелись, как бабочки, выпущенные неловкой рукой из стеклянной колбы. И тем не менее все ждали моего выступления, промедление казалось подобно признанию бессилия, а я не могла сдаться, не сделав ни единой попытки.
Только не теперь. Не в его присутствии.
Покашляв, словно прочищая горло, я произнесла нехитрые слова заклятия и замерла перед финальным аккордом, прислушиваясь к замершему звуку собственного голоса. А потом закрыла глаза и, вытянув руку, вылила содержимое флакона.
По классу разнёсся густой запах солёной карамели и пропал с характерным шипением. Открыть глаза было боязно, но я преодолела робость и заставила себя посмотреть на дело своих рук.
А следом чуть не вскрикнула от удивления: над цветком висело густое облако золотой пыли, той самой, что окутывала меня во время проверки переписчиками.
Облако сформировалось в столб, и вот уже я, как зачарованная, тяну к нему руку, чтобы коснуться магии, недоступной моему пониманию, и от того такой притягательной.
Столб золотистой пыли начал медленно кружиться, как ярмарочная карусель, а когда остановился, вместо него над цветком завис огненный сокол, такой, каким его изображают на нашивках Академии и на старых гравюрах.
Красные глаза мифической птицы чуть заметно блеснули — издав негромкий крик, Смеаргл взмыл в воздух, зависнув под потолком прямо над моей головой, а потом рассыпался огненной пыльцой, осевшей на мои волосы, но не воспламенившей их.
Казалось, я давно перестала дышать, видеть, чувствовать что-либо, кроме прикосновения огненного дождя, чьи капли оказались холодными, как мартовский лёд в луже фонтана, которым несколько часов назад я пыталась удивить господина Мура.