Академия магии
Шрифт:
В полдень, в том месте, где тропа спустилась с берега к броду через маленькую речку, они остановились, чтобы дать отдохнуть лошадям и подкрепиться провизией, которой снабдил их Вудровел.
Когда Джейн развернула свой сверток и нашла там только хлеб и сыр, она казалась разочарованной.
— А оладьи?
Тириан тем временем поил лошадей. Заложив руки за голову, Фэрис смотрела на узоры ветвей на фоне хмурого неба. Рид вытянул перед собой ноги и открыл свой сверток.
— Вот чего мне будет недоставать после окончания этой службы. Еды. Я не такой
— Что вы будете делать, когда ваша служба закончится? — спросила Джейн.
Рид задумался.
— Возьмусь за другую. А потом за следующую. И так далее. Пока лорд Бринкер не выплатит мне достаточно денег, чтобы я мог выкупить свое поместье.
Джейн уставилась на него и закашлялась, поперхнувшись.
— У вас есть поместье? — спросила она, когда снова обрела дар речи.
Рил улыбнулся и передал ей бутылку с вином.
— Ферма. Возможно, мы, Риды, не лучшие из фермеров, но возмещаем недостатки своим упрямством. — Он машинально ломал хлеб на кусочки, пока подбирал слова. — Мои родители разорились, когда мне было четырнадцать лет. Лорд Бринкер купил их закладную и позволил им арендовать у него эту ферму. Я поступил к нему на службу, когда мне было шестнадцать. Я думал, будет логично выкупить наш дом и все хозяйство на деньги, которые я у него заработаю.
— А что вы о нем думаете? Судя по рассказам Фэрис, это настоящий людоед.
Рид переложил кусочки хлеба на ткани.
— Моя бабушка посадила в саду за домом айву. Такие деревья трудно выращивать в Галазоне. Но у бабушки был дар, и наша айва прижилась. В ту весну, когда мы разорились, она цвела просто изумительно. Бабушка очень ею гордилась. Это должен был быть самый чудесный урожай, который мы когда-либо снимали. Потом приехал лорд Бринкер посмотреть, стоит ли наша ферма того, чтобы с ней возиться. — Рид перекладывал кусочки хлеба осторожно, как шахматист переставляет фигуры, с одного края тряпочки на другой. — Он прошелся по ферме, по дому, по коровнику, всюду. Когда он выходил из сада, я услышал, как он сказал судебному приставу: «Я ее беру. Эта ферма стоит своих денег, один сад их стоит. О, и пришлите мне домой эти цветки айвы, они красивые». — И пристав сорвал с дерева все цветы до единого. Они начали вянуть сразу, уже когда он их паковал.
Джейн широко раскрыла глаза.
— Но ведь это была ошибка пристава, это он сорвал все цветы.
— Я думаю, пристав очень хорошо понял приказ, — возразила Фэрис. Она села и взяла у Джейн бутылку с вином. — Радуйтесь, что дядя удовольствовался цветами. Он мог запросто приказать срубить дерево. — Она сделала глоток, отдала назад бутылку, открыла свой пакет с хлебом и сыром и начала сосредоточенно есть.
— Но почему? — просила Джейн.
— Это в его духе, — ответил Рид.
Фэрис посмотрела на Рида.
— Выскажу догадку: это было напоминание. Он хотел, чтобы ваша семья помнила, что теперь все принадлежит ему.
Лицо Рида исказилось.
— Вряд ли мы могли об этом забыть.
Тириан привел назад лошадей и с помощью Рида привязал их. Когда он закончил есть и допил ту малую толику вина, которую ему оставили, он поставил локти на колени и сказал:
— В этом лесу никого кроме нас нет.
— Мне он нравится, — отозвалась Джейн. — Приятное разнообразие после вчерашней ночи.
— Здесь нет никаких разбойников, — заметил Рид.
— Да, — согласился Тириан. — Никаких охотников. Никакой дичи. Ничего, собственно говоря, кроме деревьев. Здесь всегда так тихо?
— Такое время года, — пожал плечами Рид.
— Вы знаете, он прав, — сказала Джейн. — Я не видела и не слышала за весь день даже ворон.
— Здесь нет опасности. Мы одни, вот и все.
Голос Фэрис звучал так, словно она извинялась. Она снова устремила взор на ветки над головой. Беседа продолжалась без нее, пока она смотрела на темнеющее небо. Тишина леса все еще была с ней, внушая стойкое спокойствие. Даже напоминание Рида о характере дяди почти не встревожило девушку. В душе ее росло убеждение, что та тишина, которую отметил Тириан, была причиной ее собственного умиротворения. Она не могла объяснить, каким образом, даже самой себе. Невозможно произнести вслух: «О да. В лесу сегодня так тихо, не так ли? Просто Галазон приветствует мое возвращение домой». Невозможно произнести это перед Джейн и Ридом.
А Тириану, вероятно, такое утверждение понравится. Он сам здравомыслящий и компетентный человек и предполагает здравомыслие и компетентность в других. Такая позиция вселяет в душу спокойствие.
Поднялся северный ветер, и деревья зашумели, словно буруны у дальнего берега.
Был уже вечер, когда Фэрис вывела своих спутников из лесов Галазон-Чейза. Вот и родная долина, обширные заливные луга спускаются к реке. Там, за каменным мостом, дорога поднималась и исчезала из виду за холмом. Еще чуть-чуть — и покажутся ворота и изящные новые пристройки дома, по которому она так скучала. Шахматная ладья, возвышающаяся над долиной, прочная башня, которая сотни лет служила оплотом ее семье, пока родные не могли позволить себе роскошь изящества и комфорта, — вот что было для Фэрис символом Галазона.
Герцогиня любовалась пейзажем так долго, что Джейн подъехала ближе и спросила совершенно невинным тоном:
— Мы заблудились?
— Нет, мы дома, — ответила Фэрис с таким счастливым выражением лица, что Джейн больше ничего не сказала.
Когда они ехали по мосту, притихшие от усталости, северный ветер усилился и пошел снег.
Во дворе Фэрис и ее спутники отдали лошадей слугам, которые почти не обратили внимания на прибытие гостей. Фэрис пристально вглядывалась, но не видела среди них знакомых лиц. И никто из слуг ее не узнал.
— Где лорд Бринкер? — спросила она у ближайшего к двери слуги.
Этот человек уделял ей внимание ровно столько времени, сколько потребовалось ему, чтобы осмотреть ее грязные сапоги, пистолет за поясом и растрепанные волосы.
— Я не знаю, дома ли лорд Бринкер, — ответил он очень вежливо. — Я спрошу.
— Сделай это, пожалуйста, — с такой же учтивостью сказала Фэрис. — Если он дома, попроси его прийти ко мне в библиотеку. Если там еще не горит камин, будь добр, распорядись, чтобы его зажгли. И позаботься о том, чтобы нам принесли чай.